Врио губернатора Александр Беглов выступил перед депутатами Законодательного собрания. «Уверен, мы сможем совершить прорыв и вывести Петербург на новый уровень», – заявил Александр Беглов.
Казалось бы, ничего особенного. Фраза как фраза. Все так говорят.
Но в том-то и дело, что все.
Год назад перед теми же депутатами выступал Георгий Полтавченко. «Петербург уже шагнул вперед как никто другой», – сказал тогдашний губернатор.
То есть в прошлом году Петербург шагнул вперед (видимо, для разбега), а в этом году он будет куда-то прорываться. Можно сделать вывод,
что до этого Петербург стоял на месте.
Ничего подобного.
Еще в 2005 году губернатор Валентина Матвиенко говорила: «Наша тактика – это прорыв». Так мог бы сказать Гейнц Гудериан. Или Георгий Жуков.
Правда, Валентина Ивановна говорила и так: «Мы – европейская столица России». Я чуть не заплакал. Какие, оказывается, либеральные времена были в 2005 году. Сейчас-то мы знаем, что Европа – это ад, содом и гоморра. Европа – это враги, а европейская столица – ругательство.
Но важно, что и тогда Валентина Ивановна собиралась в прорыв.
Зачем? Зачем все они, словно полководцы Второй мировой, рвутся в прорывы?
Если продолжить военные аналоги, получается странная картина. Каждый градоначальник прорывает фронт, но, по всей вероятности, снова попадает в окружение. Потому что каждый следующий градоначальник опять, собирая войска в кулак, идет в прорыв.
Каждый раз – бой. И каждый раз – последний. И трудный самый.
Есть такое расхожее выражение: «окружение губернатора». Или «окружение президента». Я всегда думал, что имеются в виду люди, окружающие губернатора или президента.
Наверное, я думал неправильно. Наверное, это выражение надо понимать в чисто военном смысле: губернатор попал в окружение. И пытается прорваться. Вслед за президентом, который тоже попал в окружение.
А ведь мы прекрасно помним, что наш город – это «окно в Европу». Поэтому прорываться приходится через окно. Что, согласитесь, не очень удобно.
В окно много людей не влезет. И поэтому к светлому будущему и хорошей жизни прорываются единицы. Как правило, то самое «окружение губернатора», которое люди, а не военный термин.
Честно говоря, немного надоело все время жить в условиях военного времени. Ведь прорыв – это вихрь, сметающий все на своем пути. «Мы за ценой не постоим». Прорвемся, а там видно будет.
Пока что ничего хорошего не видно. Пока что от тактических и стратегических прорывов только трубы с кипятком рвутся.
Обратимся к классике. Вспомним Салтыкова-Щедрина. «Историю одного города».
Там тоже были лихие и отважные градоначальники. Которые вели войны за просвещение или брали приступом город Глупов. Говоря современным политязыком, совершали прорывы.
И в результате «такой усиленной административной деятельности» Глупов представлял собой «беспорядочную кучу почерневших и обветшавших изб». «Не было ни еды настоящей, ни одежи изрядной».
Некоторые градоначальники ничего не делали и никуда не прорывались. И тогда жизнь как-то сама собой налаживалась. Люди вылезали из нор, появлялись ремесла и даже торговля квасом, печенкой и вареными яйцами.
Вывод ясен: чем меньше рвения проявляет градоначальник, тем лучше. Чем незаметнее власть, тем легче жить.
Именно поэтому мне всегда нравился Георгий Сергеевич Полтавченко. Заметьте, что он не говорил про прорывы. Он скромно шагал вперед. Лучше бы, конечно, стоял на месте. Но это уже утопия.
Глеб Сташков
Инфографика Фёдора Шумилова
