Петербургская душа глазами аборигена Охты и Автово
В продолжение о петербургском культурном коде и мятущейся душе Города на Неве
.
«Влюбленность начинается с того, что человек обманывает себя, а кончается тем, что он обманывает другого. Это и принято называть романом»
Оскар Уайльд. «Портрет Дориана Грея»
У каждого, кто родился и вырос в Санкт-Петербурге или приехал сюда из других краев и осел здесь, свой роман с этим городом – клубком всевозможных смыслов, – исторических, политических, культурных, мифологических, эстетических… Санкт-Петербург умеет притягивать, завораживать, манить. Умеет и разочаровывать, отторгать, разрушать надежды.
Лично я, петербуржец по рождению, начал осознавать, что нахожусь под обаянием города, еще в школьные годы. И помог мне в этом справочник «Улицы Ленинграда» Т. И. Елохиной, случайно попавший мне в руки.
Жил я на Охте в самом что ни на есть пролетарском районе, застроенном сталинками, хрущевками и брежневками. Часто с родителями ездил на Гражданку и в Автово для встречи с родственниками. Окружающая там застройка не сильно отличалась от «родных пенатов» и была, что называется, маслом по сердцу. И справочник Т. И. Елохиной я стал листать, чтобы лишний раз прочитать названия известных и родных мне улиц с указанием номеров домов, ближайших к ним остановок наземного транспорта, а также того, где находятся те или иные магистрали и какие из них друг друга пересекают. Слово за слово, и моя память уже не вмещала такого объема названий улиц. Пришлось их переписывать в отдельную тетрадочку.
Это, конечно, положительно повлияло на оттачивание мной собственного орфографического навыка (ведь немало в названиях улиц словарных слов), но главное, расширило мое понимание масштабов мегаполиса и проложило путь из полюбившегося мне пролетарского района Охты в исторический центр.
Разумеется, до знакомства со справочником я не раз бывал в центре, но он не казался мне родным и близким. А справочник помог моему неокрепшему сознанию соединить эти два, казалось бы, разных мира – прошлого и настоящего.
И вот я, школьник средних классов, начинаю изучать улицы города не только по справочнику, но и вживую. «Ну? Где я там читал про улицу Декабристов? Верно ли, что ее пересекают Лермонтовский проспект и проспект Маклина? Сейчас поеду, пройдусь от начала и до конца». Вот по такому принципу Санкт-Петербург (а тогда Ленинград) постепенно влюблял меня в себя. Потом в моей жизни появились «Белые ночи» Достоевского, «Медный всадник» Пушкина, «Невский проспект» Гоголя и много-много других литературных и исторических знаний, связанных с городом.
Сегодня моя жизнь неразрывно с ним связана. Никогда не изменю ему – я верный его муж. Но интересно, что до сих пор он представляется мне каким-то разным – городом ускользающей реальности.
Решив однажды прокатиться на кораблике по рекам и каналам, я увидел город совсем с другого ракурса и понял: да, точно, это явно Северная Венеция. Гораздо позже узнал, что некоторые культурологи справедливо считают такое название некорректным и предлагают более правильное образное выражение – Восточный Амстердам. Нисколько с этим не спорю и соглашаюсь тоже – под другим углом зрения посмотришь, и точно – Восточный Амстердам. А можно еще добавить: Четвертый Рим, Новый Стокгольм… Фантазия и городская мифология неисчерпаемы. Санкт-Петербург как хамелеон – готов всегда играть разными красками в зависимости от ситуации и желания созерцателя.
В этом году я решил встретить белые ночи и с 21 на 22 июня прогулялся по городу, вглядываясь в лица многочисленных прохожих и в общий облик «града Петрова». Было ощущение праздника. Вонь из распивочных, болезненный желтый цвет домов, грязь на тротуарах, вереницы нищих и прочие страсти, так смачно описанные в ХIХ веке Достоевским в его произведениях петербургского цикла, где-то были в стороне. Возможно, если бы я хотел всё это увидеть, то наверняка бы смог это сделать. Но город повернулся ко мне своей другой – светлой – стороной. Люди, проходившие мимо меня, в большинстве своем были доброжелательны, веселы и довольны. Чувствовалось, что они хотят общаться, гулять, развлекаться, морально разлагаться, интеллектуально развиваться – в общем, вкушать все прелести мирной жизни.
А разводка мостов вообще отдельная история. Идут несколько кораблей, и город перед ними открывает мосты-двери, как бы приглашая к себе в гости, выражая чувство уважения и даже, может быть, любви. Не мышеловка это, а знак любезности и гостеприимства.
Когда говорят об имперскости Санкт-Петербурга, его порой жестокой натуры, то мне кажется, что всё это у него в прошлом. Антураж остался, а на деле – милый провинциальный многомиллионный городок, с насыщенным прошлым, настоящим и будущим, сохраняющий жизненную активность и рядящийся в европейские одежды. Пока он есть, окно в Европу не закроется.
Свое маленькое эссе хочу завершить анекдотом:
– Беллочка. А что с настроением?
– Ой, как в Питере…
– Это как?
– Хочется то кофе и поэзии, то выстрелить из «Авроры» и куда-нибудь таки побежать с матросами.
Дмитрий Капитонов
