Сперва — о том, что кажется уже почти сбывшимся.
I
Конкретный исход российско-украинского конфликта определят стороны, которые реально противостояли друг другу на протяжении трех лет, хотя и в прокси-формате: РФ и США.
Позиция Киева здесь будет значить немного, учитывая его абсолютную зависимость от американской военной помощи — по части как вооружений, так и разведданных. Эта помощь может быть в одночасье перекрыта (что уже было наглядно показано украинской стороне американским президентом Дональдом Трампом в режиме «демоверсии»), если только Киев вздумает проигнорировать ту формулу мира, до которой окончательно договорятся (если, конечно, договорятся, хотя вероятность этого весьма велика) Москва и Вашингтон.
Не стану подробно пояснять то, о чем уже рассуждал неоднократно. Скажу кратко: базовые контуры этой анонсированной Трампом «сделки», как можно почти уверенно предположить, пройдут именно там, где их наметил Кремль. Разумеется, с учетом не искажающих радикально эти контуры встречных американских пожеланий и предложений.
Можно также почти уверенно прогнозировать, что стремление Европы — прежде всего в лице Еврокомиссии, Франции и Великобритании (а также «примкнувшей к ним» ФРГ) — к тому, чтобы «не допустить капитуляции Украины», также на реальный ход событий не повлияет.
Во-первых, потому что необходимых Украине военных ресурсов у Европы на сегодня нет — ни количественно, ни качественно.
Во-вторых, — что еще важнее, — по той же самой причине, по которой перед тем обеспечить победу Украины в ее противостоянии с Россией не удалось Соединенным Штатам.
А именно, по причине того, что «безъядерная война» против России оказалась по сути проигранной, — а точнее, медленно, но верно проигрываемой. Более того. Если бы даже какой-то из украинских контрнаступов вдруг удался, — в повестку дня незамедлительно встала бы угроза начала ядерной фазы конфликта. Осознав все это, США, обладающие паритетным с РФ запасом ядерных арсеналов, решили пойти на мировую.
Сложно представить, что Франция и Великобритания, у которых в общей сложности — в 10 раз меньше ядерных зарядов (б. 500), чем у России (б. 5000), оказавшись в ситуации угрозы лобового ядерного столкновения с ней, «не дрогнут» и, подобно древним самураям, пойдут на самоубийственное обострение. А это значит, что демонстрация европейской готовности «поддерживать Украину вопреки сделке США и РФ» — не более, чем краткосрочный пиар, который перестанет быть актуальным, как только реальная сделка Трампа и Путина состоится.
Европейская поддержка станет в этом случае неактуальной еще и по той причине, что украинское общество и украинские политические элиты в ситуации завершенной «сделки» окончательно расколются на проевропейские с одной стороны — и проамериканские с другой (включая временно смыкающиеся с ними пророссийские) противоборствующие силы. Это приведет к тому, что и в Европе незамедлительно и очень громко начнут раздаваться самые разные голоса относительно всего происходящего. И, в конечном счете, вопрос о коллективном и солидарном противоборстве Европы и Украины против России и США сам собой канет в «быструю Лету».
Все это, повторяю, кажется почти сбывшимся и потому уже не слишком будоражащим мысль.
Куда интереснее задуматься о том, что будет происходить в обозримом будущем с Россией и США, коль скоро именно они выступают сегодня в роли «рыцарей – зачинщиков переговорного турнира».
II
То, что происходит сегодня в истории России и что, возможно, еще не до конца осознано даже ее лидерами, не говоря уже о политизированной части россиян, жадно следящей за ежесекундно обновляющейся и кажущейся «непредсказуемо спонтанной» новостной лентой, — следует признать кульминацией всей 500 с лишним летней российской истории.
Напомню, что на протяжении всего этого лонгитюда сперва Московское княжество-царство, затем Петербургская империя, потом СССР и, наконец, РФ, стремились к единой сверхцели: заставить Запад (сперва Европу, а позднее еще и США):
— Во-первых, признать статусное равенство России с державным фронтменом Запада (Священной Римской империй, (Польшей-Швецией)-Францией-Англией-Германией, наконец, США);
— Во-вторых, признать фактическое морально-силовое превосходство России над собой.
(Подробнее обо всем этом можно посмотреть здесь, здесь и здесь; об ордынских истоках российской цивилизации завершенного ресентимента – здесь).
В прошлом Россия не раз пыталась вплотную приблизиться к этой заветной сверхцели.
И когда Иван III женился на племяннице последнего Византийского императора.
И когда Иван Грозный провозгласил себя царем (и даже заказал себе в Австрии императорские регалии, аналогичные «священным римским»).
И когда Алексей Михайлович попытался двинуться на захват Стамбула (Константинополя), с этой целью присоединив Украину и учинив церковную реформу.
И когда Петр I на глазах у изумленной/восхищенной Европы укротил грозного Шведского льва.
И когда Елизавета — сугубо престижного имперского потребления ради — вошла в Берлин, заняла Восточную Пруссию и Иммануил Кант стал «великим русским философом».
И когда Екатерина II украсила свою имперскую корону алмазом Крыма (прорвавшись, наконец, на глазах в очередной раз изумленной/восхищенной Европы к Черному морю-луже и оставшись на рубежах все той же Турции) и поделила с пруссаками и австрийцами Польшу (получив «в награду» несколько миллионов подданных, которые никогда не станут русскими и потомки которых раскачают и обрушат Империю в начале XX века); в гордых ресентиментных планах были, конечно, еще водружение креста на стамбульскую Софию и даже марш-бросок к Персидскому заливу, наперерез англичанам (для этого начали «прокладывать коридор» через Кавказ, обретя в итоге еще одну вечно беспокойную «окраину»), но уже «не срослось»…
И когда Александр I въехал на белом коне в Париж и затем блистал на Венском конгрессе, пытаясь заставить всех европейских монархов «жить по Евангелию».
И когда Николай I в очередной раз возвысился над Турцией, «создал Грецию» и «утишил» Венгрию, спасши тем самым Австрийскую империю от распада.
И когда Александр II освободил балканских христиан — «братушек-славян», а заодно и румын (валахов и молдаван) от османского ига, а также помог Германии превратиться в могучую Империю.
И когда «царь-миротворец» Александр III медитативно удил рыбу в Финляндии, параллельно властным окликом не позволяя начаться войне между Францией и Германией.
И когда Ленин за 10 дней «потряс мир» новой международной повесткой: «Декретом о мире» и началом — не на словах, а на деле! — большого коммунистического эксперимента.
И когда советский солдат водрузил красное знамя над Рейхстагом, а Сталин «поделил мир» на пару с Рузвельтом и примкнувшим к нему Черчиллем.
И когда сперва Спутник, а затем Гагарин полетели в космос, а Хрущев, решив догнать и перегнать Америку не только по производству мяса, молока и кукурузы, но и по влиянию на «третий мир», чуть было не учинил ядерную заваруху в Карибском бассейне.
И когда СССР сравнялся, а затем и превзошел США по ядерным зарядам, а Брежнев катал Никсона на темно-голубом Lincoln Continental, подаренном перед тем американским президентом — советскому генсеку.
И когда Горбачев открыл эру «нового политического мышления» и человечество на миг поверило в наступление хэппи-энда истории — либерально-демократического «царства человеко-божия на земле».
Но всякий раз, уже на самом подлете России к ее заветной сверхцели, чего-то «не доставало» и что-то в итоге «шло не так».
Крест на Софию так и не водрузился.
Восточную Пруссию подумали-подумали — и от греха подальше «положили на место».
Культурно и статусно равными себе русских, даже вошедших в Берлин и Париж, европейцы все равно не признали.
«Священный союз», придуманный всемирно-отзывчивым петербургским императором, превратился в горькую насмешку над Российский империей в годы злосчастной Крымской войны.
Российский подвиг защиты славянства и христианства на Балканах — обернулся «евро-предательством» Берлинского конгресса.
Ленинский «Декрет о мире» по факту был тут же апроприирован президентом США Вудро Вильсоном, «выдавшим» идею самоопределения наций за свои «14 пунктов». А от коммунистического эксперимента Запад и вовсе шарахнулся в ужасе (впрочем, и правильно сделал).
Раздел мира после Второй мировой и утверждение нового порядка в виде ООН прошли под эгидой США, а не СССР.
Младше-братский коммунистический Пекин «откололся» от Москвы довольно быстро. А «третий мир» в массе по советскому пути не пошел, продолжив «творчески» колебаться между Западом, СССР и Китаем.
На Луну американские астронавты высадились, а советские космонавты — нет. Запустили вместо них «любимый лунный трактор» — Луноход-1….
«Превосходящий паритет» по ядерным боеголовкам в конце концов натолкнулся на страх перед угрозой «звездных войн», которую умело имитировали США, инициировав программу СОИ.
Что же до «нового политического мышления», ненадолго сделавшего СССР и Горбачева «героями нашего времени» во всем мире — и на Западе в первую голову, то приоритет демократии, свободы слова и прочих прав человека очень быстро обернулся всесоюзной смутой и распадом державы в 1991 году.
В итоге пришел длительный период стояния России на «пост-имперских коленях» перед Западом, а затем начался еще более долгий и мрачноватый период поэтапного «поднятия с колен», «горячей» кульминацией которого стала СВО.
И вот, наконец, после трех лет масштабного кровопролития, произошло то, чего не случалось никогда ранее — ни при князьях-царях, ни при генсеках, ни при президентах: Запад в лице своего флагмана и гегемона — в данном случае США — не просто признал Россию в ее актуальном аватаре РФ державно равновеликой своей прежней имперской ипостаси — СССР, но и фактически явился в кремлевскую Каноссу. Притом, как и положено, «в рубище и на коленях». А именно, признал де-факто (а очень скоро признает и де-юре) право России на генерирование новой международной повестки, по сути перечеркивающей прежнюю, ооновскую, автором и гарантом которой были, как мы помним, США.
Конкретно речь идет о праве России, в соответствии со своими собственными представлениями о высшей справедливости, в одностороннем порядке решать вопрос о пересмотре границ между государствами — членами ООН. То есть не просто провозглашать эту доселе казавшуюся небывалой-нелегитимной цель (вспомним солидарную реакцию мирового сообщества, включая СССР, на вторжение Ирака в Кувейт в 1990 году), но достигать ее по своему авторскому рецепту. То есть при поддержке своей военной силы, а равно посредством организации на тех или иных территориях референдумов об отделении от прежнего «государства-хозяина» (в данном случае — Украины) и присоединении к «родственному государству» — т.е. к РФ.
Притом США не просто «смиряются» с этим российским международно-правовым ноу-хау. По сути они принимают эти новые российские правила игры как руководство к действию. Это подтверждается активными «косплейными» заявлениями Дональда Трампа «в путинском духе»: о намерении присоединить к США Гренландию (посредством проведения соответствующего референдума и не забывая и о тех армейских силах США, которые находятся на территории острова, пока что еще принадлежащего Датскому королевству) и Панамский канал, а также превратить Канаду в 51-й американский штат.
Эмоционально возвышенный обмен комплиментами и публичными выражениями взаимной симпатии между Путиным и Трампом, — на поверхности выглядящий как равноправный обмен жестами доброй воли между лидерами двух крупнейших ядерных держав, — не должен вводить в заблуждение. Да, Трамп не перестает заявлять о своем восхищении «очень твердым и очень сильным» Путиным, а Путин, в свою очередь, дарит Трампу портрет — правда, не свой, а самого же Трампа, но написанный одним из самых раскрученных российских художников, судя по всему – Никасом Сафроновым. Но в действительности речь идет не о «равноправной кадрили», а о «страстном танго», в котором уверенно «ведет» российский президент. Иными словами, речь о дипломатической капитуляции (хотя и не безоговорочной) Белого Дома перед Кремлем, декорированной под «равноправную сделку».
Сегодня на наших глазах происходит своего рода историческая рокировка.
40 лет назад Советский Союз во главе с Горбачевым, несмотря на то, что находился в тот момент на пике своего ядерного могущества, де-факто капитулировал перед США и Европой. Хотя поначалу, конечно же, не помышлял о том, что, перестав быть «империей зла», очень скоро утратит почти все свои геополитические авуары и распадется на части.
Сегодня же США во главе с Трампом, хотя по-прежнему обладают крупнейшим в мире боеготовым ядерным арсеналом, по сути геополитически капитулируют перед Россией.
О том, какие это может повлечь за собой последствия для США, — чуть дальше. А пока что попытаемся предположить, чем нынешний кульминационный исторический триумф России, достигшей, наконец, своей многовековой сверхцели, может обернуться для нее самой.
Начать стоит с почти банальной аксиомы: сбывшаяся мечта вслед за мимолетным «головокружением от успехов» всегда приносит стойко нарастающее разочарование. Что это может означать в данном случае?
Во-первых.
Прекрасное мгновение, чтобы навечно оставаться прекрасным, должно, как известно, остановиться. Но это не под силу никому. Даже победителям, которых не судят.
Это значит, что по итогам «прорыва к сверхцели» неизбежно наступит момент, начиная с которого все последующее, чем дальше, тем больше, начнет походить на бледную копию/жалкое подобие отгремевшего триумфа. А то и вовсе на что-то «совсем другое», «недостойное» быть этого триумфа продолжением.
Да, Россия возвысилась, наконец, над Западом «по полной». Но дальше что? Какая теперь сверхцель? Покорение Марса? Не покатит. Долгожданное материально-финансовое благополучие здесь и сейчас для всех россиян? Тоже вряд ли. Тем более, что массовые ожидания всегда будут на порядок опережать индивидуальные возможности, особенно в эпоху Сети, системно растравляющей в людях зависть и фрустрацию.
Иными словами, если до сих пор «идеальным рубежом», на который ориентировался российский социум и который всерьез мечтал «повторить», был 1945-й год, то теперь таковым станет 2025-й. С той разницей, что этот год — отнюдь не подернут мемориальной дымкой, и у власти остаются все его демиурги. Только вот каждый следующий год будет теперь казаться все менее и менее соразмерным своему предшественнику, при том, что никаких новых «можем повторить» в загашнике на сей раз уже не будет, ибо как можно «повторить» возвышение над Западом, если этот Эверест уже покорен? По идее, нужна какая-то новая сверхцель. Но ее у российской цивилизации за 500 с лишним лет так и не появилось. И уже не появится. Потому что поменять культурный код — невозможно. Точнее, это равносильно очередной смуте и на сей раз окончательному распаду системы.
А значит, как можно предположить, отныне система, — до тех пор, пока она существует, — будет обречена все более и более сокрушенно оглядываться назад не столько с гордостью и азартом предвкушения новых побед, сколько с разочарованием от «обманутых надежд»…
Во-вторых.
Стремительное военно-дипломатическое «танго» России и США с большой долей вероятности следует считать прощальным.
Трамп с такой легкостью и готовностью идет навстречу Путину, фактически давая ему «повести» себя в «танце», не только потому, что осознает всю серьезность угрозы ядерного конфликта в том случае, если немедленно не оказать России те знаки внимания, по которым она так стосковалась и в долгосрочной, и особенно в краткосрочной исторической ретроспективе.
Другая причина кажущегося немыслимо стремительным броска Вашингтона в объятия Москвы — куда глубже и эпохально значимей. Америка больше не видит в России цивилизационной угрозы и не боится поэтому «морально поощрить» своего соперника.
Да, потенциальную военную угрозу в России Америка по-прежнему видит, и в последнее время — весьма отчетливо. И стремится сделать так, чтобы 1) как можно скорее снять нынешнее «предъядерное обострение» и 2) как можно скорее защититься на будущее от любых ракетных угроз — неслучайно Трамп уже объявил о намерении реализовать программу «Золотой купол» (по аналогии с израильским «Железным куполом»), отчасти напоминающую рейгановский прожект СОИ.
Но во всем остальном Америка (а значит, и Запад в целом) теряет к России прежний культурно-экспансивный интерес. Именно с этим связано, в частности, прекращение финансирования радиостанций, вещающих на Россию, а равно ликвидация структуры USAID, поддерживавшей, посредством «мягкой силы», продвижение западных идеалов за пределы Запада.
Конечно, последнее связано не только с утратой интереса к «ментальному завоеванию» России, но и с крахом извечных стремлений Запада к тому, чтобы превратить весь мир в свой цивилизационный филиал. И даже последняя отчаянная попытка такого рода, связанная с либерал-прогрессистскими грезами о повсеместном торжестве «критической расовой теории», «деколонизации» и прочего «вокизма», вполне провалилась.
Конкретно — разбилась о суровую реальность изгнания американских «культуртрегеров» из Афганистана и выдавливания их (и их европейских коллег) из других стран Ближнего и Среднего Востока, а равно беспредела радикально настроенных восточных мигрантов на улицах европейских городов и активистов BLM вкупе с не менее бойкими «латиносами» — на просторах городов США. Неуклонно нарастающий успех правых партий в Европе, как и вполне уверенная победа Трампа, выступившего на выборах с резкими антимигрантскими, по сути изоляционистскими, а также анти-повесточными лозунгами, — тому ясное подтверждение.
Но если для большинства незападных стран и народов потеря Западом интереса к ним как к объектам культурной экспансии либо в целом безразлична, либо даже комфортна, то для России эта новость может иметь куда более драматичные последствия.
Российская цивилизация, изначально осмыслившая свое движение к сверхцели как непрерывное стремление к получению от Запада «сертификатов признания и восхищения» (на фоне собственного столь же перманентного сопротивления «тлетворному влиянию Запада»), вдруг окажется «задвинутой в дальний медвежий угол» и по сути повседневно забытой.
Никаких больше нобелевский премий Пастернаку и Бродскому, никаких сложных танцев вокруг российского диссидентства и западничества. Просто полная и безвозвратная потеря опасливых симпатий и доминантного влечения к «загадочной русской душе»…
В самом деле, трудно представить, что в обозримом будущем Запад всерьез увлечется разгадкой «русской души», репрезентированной, условно говоря, военкорами и Шаманом.
Куда проще предположить, что Запад просто потеряет интерес к дальнейшему культурному воздействию на Россию, признав ее, наконец, институционально инакой и в плане вестернизации — бесперспективной, да и в инновационно-технологическом плане — глубоко вторичной (центры новейших технологий гнездятся ныне по преимуществу в США и КНР, и вряд ли стоит ожидать здесь каких-то внезапных перемен).
И что же тогда будет «с родиной и с нами»?
В-третьих.
Все вышесказанное, как нетрудно понять, рано или поздно поставит вопрос о способах и перспективах пролонгации легитимности российской власти внутри самой России.
Ситуация, которая сложится по итогам нынешнего военно-дипломатического триумфа Москвы, отчасти может быть сопоставлена с послевоенным периодом советской истории. Тогда, напомню, народ тоже ждал, что жизнь — по окончании страшной войны и вследствие превращения СССР в равновеликую Западу сверхдержаву — в самом деле станет «лучше и веселее». Но вместо этого наступили времена, когда Кремлю пришлось в очередной раз напомнить своим подданным о том, «кто в доме хозяин». Позднее Хрущев будет говорить о том, что именно в эти годы «культ личности» причинил обществу (особенно самым высокопоставленным элитам, смертельно перепугавшимся за свою судьбу) наибольший вред.
Конечно, данное сравнение грешит натянутостью. Дело в том, что легитимность Владимира Путина, в отличие от сталинской, изначально держится не на страхе, порождающем «любовь» по законам стокгольмского синдрома, а на вполне искренней исходной любви к «национальному лидеру» со стороны той массы россиян, которая как была, так и остается стабильным «путинским электоратом». По этой причине жесткий профилактический прессинг, которому подверг И.В. Сталин в послевоенный период и общество в целом, и высшие элиты, В.В. Путин вряд ли сможет, да и вряд ли даже захочет повторить.
Но какой тогда окажется судьба легитимности верховной власти? Как себя станут вести высшие элиты, у которых в повестке дня замаячит точка неизбежного в обозримом будущем преломления персоналистского по своей сути режима? Как на это отреагирует политизированная часть общества, то есть его огромное большинство, ведь путинский электорат — отнюдь не инертен, а очень даже политизирован и настроенчески подвижен.
Смогут ли Путин и его команда успешно проплыть мимо всех этих Сцилл и Харибд? Помогут ли им на этом пути индивидуально всеодуряющий и граждански всеразобщающий Интернет, Искусственный интеллект и прочие инновационные технологии? Этот вопрос, пожалуй, самый таинственный из всех, но лично мне кажется, что прогнать реальную жизнь сразу «и в дверь, и в окно» виртуальная реальность в конечном счете не сможет.
III
И, наконец, о главном. О том, чем все происходящее ныне может обернуться для США и Европы, помимо уже «примерно нарисовавшихся» в перспективе распада НАТО и ЕС.
Как нетрудно понять, Запад уже сегодня переживает не менее травматичную «перезагрузку», чем та, с которой Россия может столкнуться еще только завтра.
Я имею в виду упомянутое выше осознание Западом — в лице Трампа и его команды, а также уверенно набирающих политический вес европейских «новых правых», – фиаско многовековой самонадеянной веры Запада в его самозвано-почетное «бремя белого человека». Речь идет о крахе всех экспансионистско-культуртрегерских ожиданий, на которых Запад основывал ощущение своей коллективной первосортности на протяжении столетий.
«Новое политическое мышление», которое сегодня активно манифестирует Дональд Трамп, лишь на первый взгляд может показаться консервативно-либертарианским. По своей сути оно куда шире, глубже и эпохальней. Ибо это не что иное, как общезападный манифест отказа от своей провалившейся цивилизационной повестки.
В международно-политическом плане это ровно то, с чем Михаил Горбачев выступил в период Перестройки, публично расписавшись в приоритете западных ценностей (права человека и демократия) — над советскими (мировая революция и коммунизм).
Тогда Горбачеву тоже, особенно поначалу, казалось, что его «новый курс» делает СССР Great Again и что впереди — не скорый крах всей советской модели бытия, а что-то куда более симпатичное, вроде «социализма с человеческим лицом», позволяющее сохранить прежнюю веру в свою цивилизационную первосортность.
Но случилось, как мы знаем, нечто совсем иное.
И есть все основания полагать, что в случае США и Европы «новое политическое мышление», хедлайнером которого является сегодня Дональд Трамп, также скорее приведет не к «триумфу либеральной воли», а к цивилизационно деструктивным — или, по крайней мере, «радикально переформативным» — последствиям.
***
Что же в сухпайковом остатке?
Россия празднует свой законный триумф-2025.
После этого США и Запад довольно быстро теряют к России культуртрегерский интерес, параллельно теряя собственную либерал-экспансионистскую идентичность, а заодно и интерес к себе как цивилизационному целому.
Россия в итоге также теряет интерес к цивилизационно «закатившемуся» Западу как к зеркалу, в котором «непрерывно хочется отражаться». И, как следствие, теряет интерес к собственным культурно-историческим ликам и смыслам.
«А дальше?» — впору спросить смешными детскими голосами из чудного мультика про пластилиновую ворону.
А дальше, быть может, финал эпохи макро-цивилизационных пространств и их разочаровывающих столкновений? И начало эпохи регионально-цивилизационных пространственных измерений?
Впрочем, об этих пророчествах говорить преждевременно. Да и судьба Кассандры в любом случае незавидна. Особенно если ее предсказание сбывается…
Даниил Коцюбинский
- Римская фреска из атриума Дома Менандра в Помпеях со сценой Кассандры у палладиума, от которого ее оттаскивает ворвавшийся в храм Аякс
