С момента переезда в Германию я так и не привыкла к тому, как много здесь всего, что мы у нас считается устаревшим. Вот вы, к примеру, когда в последний раз получали бумажное письмо? Я их все два года получаю исправно – по нескольку штук за неделю. Преимущественно со мной переписываются банки и страховые компании.
На имя мужа приходят счета. По почте рассылают расчетные листки. Раз в квартал напоминают о себе католики – краткими письмами с внятным и доступным каждому содержанием. За столетия вымогательств католики поняли, что бессмысленно метать бисер перед свиньями. Поэтому никаких тебе жеманных подлизываний и обращений «Дорогая госпожа». В обращении вообще сказано: «Жилец этого дома». Дальше следует: «Дайте денег». И в конце: «Ваша католическая церковь». Ни убавить ни прибавить. Уважаю. Но денег не даю.
Еще в Петербурге я была железно уверена, что если мне звонит незнакомец и называет меня по имени-отчеству, то это точно клерк из банка, намеревающийся впарить мне очередной кредит. Здесь же я железно уверена в том, что если в обращении сказано «Многоуважаемая фрау Сксчербакова (у меня проблемная фамилия)», то за ним последует требование за что-нибудь заплатить. Собственно, ровно так и вышло с моей страховой компанией. Она решила, что я не была застрахована сколько-то там месяцев, и многословно, но твердо потребовала оплатить услуги врача на сумму в полторы тысячи евро. «А если не заплатите, – так начинался предпоследний, семнадцатый по счету абзац письма, – мы подадим на вас в суд». Заканчивалось письмо словами: «С наилучшими пожеланиями здоровья и всего самого-самого».
На курсах немецкого мы два месяца учились писать эти изуверские письма. «Даже если вы хотите кого-то послать по известному адресу и знаете, как сделать это по-немецки, – вещал профессор Пайованг, – вы должны сохранять политес. Сначала вежливое обращение, затем вы посылаете куда надо, после чего – вежливое прощание с пожеланиями всех благ посланному и его семье. Иначе вас неправильно поймут».
Помимо бумажных писем немцы находят в почтовых ящиках газеты и журналы. Часть из них – спам, от которого можно отказаться. Часть – «профессиональные» журналы от контор, которым вы платите за что-то деньги. Скажем, здесь есть служба ADAC. За 80 евро в год вы получаете совершенно бесплатную помощь на дорогах Германии и Европы (от замены колеса и свечей до эвакуатора и всего остального). И еще автомобильный журнал.
Ну а часть – это, простите, подписка. Я неделю забирала почту уехавшей в отпуск соседки и горько плакала от зависти. Ежедневная Süddeutsche Zeitung на двадцать восемь полос с обязательной мюнхенской вкладкой еще на двадцать – берешь в руки, маешь вещь! Настоящая газета. Популярная. Любимая. Набранная каким надо шрифтом. С острыми и интересными текстами (тут я уже вру, потому что мне пока доступны только раскраски). А еще журналы Focus и Spiegel. И много чего другого. Я ежедневно вижу на своей улице почтальона, который кладет в соседские ящики журналы и газеты по подписке. И, кстати, в поездах газеты или бумажные книги читает каждый второй. Так что не верьте тому, кто говорит, что бумага умирает.
Городской телефон – это тоже норма. У нас его, к слову, нет. То есть если мы купим сам телефон и оплатим услуги провайдера – все тут же заработает, потому что все необходимые коммуникации проведены. С отсутствием городского номера могут быть проблемы. Доходит до смешного. В Интернете на разных сайтах есть всяческие формы, которые нужно заполнить и что-то там получить. Так вот, я однажды пыталась таким образом устроиться на работу. Но уперлась в то, что в графе «телефон» можно было оставить только городской номер с соответствующим префиксом. Мобильный не проходил никак. Такой графы там даже не было. И это Мюнхен, где национальных и международных IT-компаний пруд пруди. И даже Google есть.
Еще из забавного – реклама новых альбомов всяческих музыкантов. Я уже лет сто не слушаю музыку на дисках и перед отъездом с радостью отдала большую часть своей фонотеки приятелю. Здесь рекламировать новый альбом на CD в порядке вещей. Электронные облака тут, кажется, презирают. Только теплый ламповый CD, нередко дублирующийся еще более ламповым винилом.
Плавно перейдем к милым моему сердцу услугам. Недавно вынула из ящика листовку, озаглавленную «Венгерская барахолка». Суть в том, что по улице должны проехать фургоны – полагаю, с венграми, – в которые можно загрузить любые ненужные вещи – от диванов и баварских шкафов до велосипедов и атомных реакторов. Наш быт крайне минималистичен, а так бы я что-нибудь загрузила в эти фургоны – хотя бы для того, чтобы понять, почему все-таки барахолка венгерская и чем она отличается от обычного вывоза крупногабаритного мусора, который практикуется здесь раз в полгода.
Или точильщики ножей. Они кидают нам свои листовки раз в полгода, оповещая тем самым, что будут в нашем районе с восьми до двенадцати утра, и если нужно поточить ножи, достаточно пришпилить флаер на свой забор. А сейчас, к примеру, на главной площади нашей деревни появился билборд. Он несколько сбивает с толку изображением сытых улыбающихся гусей, хотя на самом деле предлагает услуги мигрирующей химчистки по избавлению от сапрофитов (или как их там) в матрасах, подушках и одеялах. Нам предлагается взвесить то, что требует чистки, позвонить по указанному номеру и оставить заявку. Желающих – масса.
То есть, понимаете, все эти точильщики, лудильщики и выбивальщики матрасов – они из прошлой жизни. Из той, в которой была и всегда есть стабильность, где бумажная почта – единственная, а в кафе и пивных все друг с другом общались, а не сидели, уткнувшись в телефоны. А есть еще цирки и Wandergeselle – бродячие ремесленники. Но про это в следующий раз.
Катя Щербакова, Мюнхен
