Дискуссия, которая развернулась вокруг публикации философа и филолога М. Н. Эпштейна, кажется мне, может быть, даже более показательной, чем его статья в «Знамени».
.
В июньском номере журнала «Знамя» опубликован текст «Убийство Настасьи Филипповны в “Идиоте” Ф.М. Достоевского. Опыт реконструкции в десяти версиях». Авторы публикации: философ и филолог Михаил Эпштейн и нейросеть Claude 3.7 Sonnet, получившая задание по реконструкции предпоследней главы романа Достоевского.
.
Во-первых, меня не интересуют воссоздания утерянных глав чего-либо, потому что я – заложник имманентного анализа текста. То есть, читая текст, мы имеем дело только с ним, а не с контекстом, интертекстом, личностью автора и т.д. Не говорю, что все должны так думать, но я раб этой идеи. Реконструкция, которую создал М.Н. Эпштейн с помощью ИИ, на мой взгляд, не имеет отношения ни к «Идиоту», ни ко внутренней логике Достоевского. И даже если бы Эпштейн писал самостоятельно, не имела бы.
Во-вторых, я не вижу в эксперименте Эпштейна дурного. Статья, на самом деле, не про «Идиота», а про саму практику реконструкции утерянных отрывков. Что плохого изучать, как она работает? Кто интересуется, узнает про концепцию виртуального архива Эпштейна. Я не интересуюсь.
В-третьих, мне кажется, что по-человечески я М.Н. Эпштейна понимаю. Часто в литературном произведении что-то не дает покоя даже самому рациональному и равнодушному исследователю. В детстве я часами думала, за что Синяя Борода убил первую жену, и, спустя время и университеты, ничего не поменялось. Меня до сих пор мучит этот секрет. Я даже нашла старый мультфильм «Очень Синяя Борода», где ответ дан, но легче не стало – я не нашла ответы и не воссоздала логику французской сказки, а просто посмотрела смешной советский мультик. Я смирилась с тем, что ответ заперт внутри текста, как были заперты трупы бывших жен Синей Бороды в тайной комнате.
Но вот диспут, развернувшийся вокруг нейросетевых экспериментов, меня расстроил. Оказалось, что интеллектуалы боятся искусственного интеллекта – а вдруг он убьет гуманитаристику? А вдруг теперь все гуманитарное знание будет генерироваться по запросам? А вдруг интеллектуалы подсядут на ИИ, как на героин?
Более того, кажется, интеллектуалы не просто боятся ИИ, они ненавидят его. В текстах есть размышления, станут ли нейросети водоразделом между массами и аристократами (да, именно это слово используется в нескольких текстах!). Мол, жизнь первых будет определять искусственный интеллект, жизнь вторых, видимо, естественный идиотизм. И не должны, мол, кривозубые крестьяне смешиваться с интеллектуалами в своих порывах использовать нейросети.
Проблема Эпштейна (почему вообще собрался это виртуальный круглый стол) не в том, что он некорректно поступил с «Идиотом» или неуместно использовал ИИ. А в том, что он лишний раз напомнил интеллектуалам, что никакие они не аристократы и не властители дум, они – простые смертные, которые вынуждены считаться с ChatGPT, Claud Sonnet, Copilot и проч… И что про них – интеллектуалов! – тоже будут говорить: «Их можно заменить ИИ! А то зачем эти профессора в области бла-бла-бла нужны? Они уже и сами-то ничего не пишут: вот уже и в журналах их нейросетевые домыслы печатают!».
А может быть, так уже говорят про интеллектуалов?
Ведь гуманитарии порой и сами шутят над собой: напомню вам, как в 2018 году мир узнал о мистификации «исследования обид». Трое американских ученых целый год писали под псевдонимами идеологически левые, но полностью фейковые научные статьи — например, про квир-проявления на собачьих площадках. Писали об этом с целью показать, насколько слаба экспертная оценка и как деградировало гуманитарное знание. Ученых, сознательно создававших фейки, не только публиковали в научных журналах, но еще и вручали им награды. А теперь вспомните, что сейчас у таких шутников есть ChatGPT и подобные исследования можно генерировать каждый день сотнями. М.Н. Эпштейн, я уверена, не шутник, не злодей и не идиот, но он напомнил своим коллегам по цеху, что они абсолютно точно заменяемы, покуда не что-то радикально новое. А придумать новую идею —хотя бы одну за жизнь — и разрабатывать ее до смерти – для гуманитария уже большая удача.
С популяризацией нейросетей стало ясно, что публичных интеллектуалов (а они часто гуманитарии) точно можно заменить. Например, оказалось, что подводки к постам популяризатора истории и лектора Arzamas Тамары Эйдельман [включена Минюстом РФ список иноагентов] пишет нейросеть. Она сама или кто-то из ее команды забыли стереть сообщение ChatGPT:
Бывает. Если никто до этого не мог отличить настоящего историка от джипитишного и всех это устраивало, то проблема не в нейросети. Проблема в том, что гуманитарии не могут предложить ничего сверх. Или это вообще не проблема, если нет цели придумать что-то новое.
Дежурное напоминание: у любого (даже самого тупого) человека есть преимущество над чат-ботом: он может хотеть создать что-то новое. Сможет или нет – другой вопрос, но желание сделать не так, как все остальные, очень часто становится импульсом к новому и прекрасному (ну или ужасному – тут как повезет). Уж необязательно потенциирование бытия, хотя бы описание неописанного сущего.
Поэтому все переживания интеллектуалов по поводу искусственного интеллекта мне кажутся и смехотворными, и пугающими. И, если честно, какими-то ресентиментными. Интеллектуалы как будто завидуют нейросетям: хотя чат-бот не может предложить ничего нового (а кто может?), он работает быстрее, точнее и аккуратнее (при условии, конечно, если у вас – расширенная платная версия и вы умеете ей пользоваться).
Интеллектуалы абсолютно точно презирают нейросети, потому что это же массовый продукт, а они-то элита, аристократы! Здесь стоит задаться вопросом: а если бы Сэм Альтман дал доступ к ChatGPT не всем подряд, а только ЭЛИТНЫМ американским университетам, было бы у интеллектуалов другое мнение? Или они бы возлюбили чат-бот, как себя самого? При этом интеллектуалы, кончено же, пользуются нейросетями, как пользуются, Гуглом и Википедией каждый божий день. Понимаю, что фраза «Как-то раз я прочитал у Мишеля Фуко…» звучит престижнее, чем «Я это только что нагуглил», но как есть.
Кажется, единственное, что я вынесла из этой дискуссии: интеллектуалы-гуманитарии не уверены в себе. Справедливости ради, к Михаилу Эпштейну и Тамаре Эйдельман [включена Минюстом РФ в список иноагентов] это не относится: то, что они неиронично используют нейросеть, говорит о том, что они не видят в ней интеллектуального соперника. А вот большинство, по моим ощущениям, находится в глубокой депрессии, спровоцированной широким распространением цифровых технологий.
Интернет и нейросети отбирают у интеллектуалов не мозги, а возможность влиять на массы, стать кем-то вроде Мишеля Фуко и влюбить в себя и в свои идеи огромное количество думающих людей. Или академика Лихачева, если хочется петербургский пример. Но в этом ли – общественном признании – смысл жизни профессионального гуманитария?
Признаться, судьба гуманитариев никогда не была простой, если говорить про осмысленность. Всю жизнь объяснять «нормальным людям», зачем ты нужен миру – профессиональный переводчик с какого-нибудь мертвого языка и единственный на свете специалист по ноздрям Тутанхамона. Врачей, архитекторов, физиков-ядерщиков и прочих полезных интеллектуалов уважают просто так, без объяснений. Хотя врач может назначить таблетки со слишком мощными побочными, архитектор спроектирует самое ужасное здание в вашей жизни прямо в центре города, а физики-ядерщики вообще могут уничтожить планету в буквальном смысле.
Я думаю (хотя никто и не спрашивал моего мнения), что лучше бы становиться гуманитариями только тем людям, кто психологически готов быть аутсайдером и умереть в интеллектуальном одиночестве. Только такие гуманитарии не будут видеть угрозу в чат-ботах, умных поисковиках, цифровых агрегаторах и прочих новейших удовольствиях, а будут сосредоточены на своих идеях. Такие гуманитарии не будут думать на досуге о сетевых толпах или об умозрительных школьниках, которые не читают лонгридов. И, если все хорошо сложится, они подкупят вышеупомянутые толпы как своими исследованиями, так и самодостаточностью – главным качеством харизматиков. А если все сложится плохо, то хотя бы не потеряют рассудок перед лицом мозгового мусора, всемирного отупения и бог знает чего еще. И сохранят свои наработки для будущих поколений – кто ж его знает, что будет через 100 лет?
Дина Тороева,
продавец кроссовок
