Петербург спасет только быстрый переход к полицентризму – городу срочно нужны новые центры . С такой мыслью архитектор Михаил Кондиайн выступил в «Городе 812». Идея полицентризма не нова, но Кондиайн предлагает властям перейти от теории к практике и принять «дорожную карту» по переходу от моно- к полицентризму. С возражениями архитектору решил выступить Александр Карпов, доцент Институт дизайна и урбанистики ИТМО, эксперт комиссии по городскому хозяйству Законодательного собрания СПб. Он считает, что полицентризм – это сказки для чиновников.
– Про полицентричность Петербурга говорят очень давно.
– Да, тезис о том, что полицентричность спасет Петербург и должна стать важным компонентом его пространственного развития, подается в официальных документах и в публицистических выступлениях как истина, не требующая доказательств.
– В каких документах она уже есть?
– Начиная от Генплана 2005 года и дальше – в концепции стратегии социально-экономического развития, в «Стратегии-2030». Эта же идея без какой-либо проработки перекочевала и в «Стратегию-2035». Альтернативные стратегии – например, подготовленная «Яблоком», – тоже «юзали» термин. Но реального содержания у «полицентричности» в этих документах нет.
На мой взгляд, это характерное для России проявление карго-культа – заимствование западных слов вместо западных технологий и их ритуальное использование.
– Постойте, разве не логичен пафос сторонников нескольких центров и Михаила Кондиайна в том числе: человек не должен каждый день ехать два часа на работу и столько же обратно. Он должен получить все – ну, кроме Эрмитажа – в шаговой доступности. Работу в том числе. Это совершенно прагматическая цель.
– Да, это основной посыл, но к полицентризму он имеет мало отношения. Это – про облагораживание периферии.
– А в чем разница?
– Две разные стратегии. Формирование центра неизбежно приводит к формированию периферии. Центр – это место, куда люди стремятся, где заканчиваются их маршруты. Центр – цель поездок. Соответственно, те места, откуда люди уезжают в центр и куда возвращаются по необходимости, становятся периферией. Периферия – пространство, которое рассеивает людей. Территория не очень интенсивного и малосвязанного существования.
Когда злокачественная периферия разрастается, растут и потоки в центр. Люди вступают в конкурентные отношения друг с другом, толкаются локтями и машинами, стоят в пробках – и начинаются жалобы: «Как так, власти что-то не предусмотрели, сделайте центр доступным». Власти пытаются реагировать – развернуть вспять естественные процессы.
– Путем размножения центров.
– Да, логика такова: если в центре хорошо, а на периферии плохо, давайте сделаем вместо периферии еще восемь центров, и везде будет хорошо.
– Разве это утопия?
– Это «соломенный самолет». Настоящий центр сделан не из пожеланий, а из высокой плотности и разнообразия – людей, коммуникаций, бизнеса, событий, а еще – из уникальных «якорных» объектов и собственной идентичности. Поэтому центр развивается только там, где «скученность» всего перечисленного уже по каким-то причинам больше, чем в других местах. Успешные центры растут за счет положительной обратной связи: «чем больше – тем больше». Люди притягивают людей. Банальный пример – эксклюзивные услуги здравоохранения, медицины, образования, развлечения и т.д. Для того чтобы эксклюзивная услуга выжила, должен существовать большой поток клиентов, поскольку только малая его часть воспользуется любой из 5–10–20 таких услуг. С другой стороны, наличие разнообразных услуг повышает ожидания, и такое место будет привлекать еще больше людей.
Вот мы с вами встретились в центре, а не в Павловске. Хотя там свежий воздух и тихо. Центр предоставляет набор возможностей больший, чем другие места – общаться, заработать, купить с минимальными затратами времени, – и мы выбираем центр.
– Но если до центра два часа езды – значит, надо что-то делать!
– Считается, что предел комфортного времени поездки – 40 минут. Но «запретительное» время начинается действительно от полутора-двух часов. Если очень много людей проводят в поездках больше полутора часов в один конец, то да, можно попробовать создать альтернативные центры, подцентры – тот самый полицентризм.
Но много ли в Петербурге мест, откуда до центра ехать два часа? Это, извините, десятки километров даже без скоростных дорог. В официальных городских документах таких мест не обнаруживается.
Поэтому то, что предлагают «полицентристы» для Петербурга, – это вообще не полицентричность. Предлагаемый ими отступ от центра слишком мал – километры, ну десяток километров.
– На каком расстоянии от исторического центра можно создать новый центр?
– Зависит от скорости транспорта. Чем быстрее и лучше работает транспорт, тем меньше шансов создать новый центр в пределах Петербурга. Старый центр будет высасывать из нового те функции, которые кто-то попытается там организовать.
Пример исторических пригородов XVIII – начала XIX века показывает, что это был успешный опыт полицентричного развития. Но когда появилась железная дорога, они постепенно утратили свою роль.
– Кроме скорости транспорта что-нибудь имеет значение?
– Каждый центр имеет свою «гравитационную массу». Чем он больше по количеству людей и предприятий, сложнее по функциям, тем больше радиус притяжения. И тем больше готовность людей потратить дополнительное время, чтобы все-таки оказаться в настоящем центре, где «все есть». Например, человек взвешивает, стоит ли ему ехать из Ломоносова в центр Петербурга – что он сможет там полезного и приятного сделать, за какое общее время. Или поехать в Петергоф, куда добраться быстрее (но не всегда удобнее), а набор возможностей меньше.
– Значит, Петергоф может стать подцентром для ломоносовцев?
– Идея полицентризма состоит в том, чтобы развернуть потоки в обратную сторону – от Петербурга, поэтому самое важное, чтобы в Петергоф поехали из Стрельны. Но для этого нужно разместить в Петергофе торговлю, развлечения, «эдьютеймент» и пр. – не хуже, чем в «старом центре». Это не невозможно, но очень дорого и сейчас не вызывает понимания. Другое дело, если поездки в Петербург окажутся заблокированы – например, в результате строительства новых жилых районов между Петергофским шоссе и проспектом Ветеранов.
– Вы хотите сказать, что для того чтобы создать новые центры, нужно прекратить развивать транспорт?
– Да. А еще лучше – затормозить существующий. И вообще – создать непроницаемые барьеры между плотно населенными территориями (что и происходит сейчас в некоторых местах на границе Петербурга и Ленинградской области). «Полицентризм» и «транспортная доступность центра» абсолютно противоречат друг другу, а между тем в документах стратегического планирования Петербурга они идут чуть ли не через запятую.
– Это реальный сценарий – сделать барьеры между центром и окраинами?
– Он социально неприемлемый, потребует безумных денег для создания «якорных» объектов, достройки всего набора функций в создаваемых центрах и много времени. Моратория на инвестиции в исторический центр – чтобы не конкурировал. Да, и еще каждому новому центру потребуется выработать альтернативную – лучше контрастную – идентичность. Где сейчас формируется альтернативный Петербург?
– В Лахте.
– Правильно. Там в одном месте собраны башня «Лахта Центра», новый стадион, мост ЗСД, и уже говорят, что это совсем другой – современный – образ Петербурга. Мне лично это не близко, я не люблю такой город. Но для многих это новая воодушевляющая идентичность. Даже некомплиментарные снимки «нефтегазовой иглы» на фоне развалюх – часть ее «проговаривания» и осознания.
– Разве девять километров от старого центра не обрекают новый центр в Лахте на весьма скромную судьбу?
– Обрекают. Еще и потому, что там дефицит территории для дальнейшего развития: вокруг – залив, заказник, охраняемая историческая застройка. Кстати, ведь Генплан не предусматривал этого новообразования, оно сложилось стихийно.
– А если намыть и еще раз намыть?
– Хороший вариант для роста подцентра, но катастрофа для города в целом. А вот если бы газпромовский офис разместили, например, в Колпине – порядка 20 км от центра, есть там знаковый мыс Кривое Колено на Неве, – тогда были бы шансы развития. Это далеко и нет ограничений исторических пригородов.
– А город-спутник «Южный»?
– Мог бы стать новым центром, если бы собственники были девелоперами, а не земельными спекулянтами. Они хотят продавать дорогое жилье на бывших картофельных полях, поэтому размазывают его по территории ради образа т.н. «комфортной среды». Отсюда и известный всем конфликт по поводу предполагаемой вырубки леса и застройки болота.
Зарождение нового центра на пустом месте должно начинаться с дешевых зданий, высокой плотности, быстрой стройки, оборачиваемости и трансформируемости. «Комфортное жилье» не может быть приоритетом для инвестиций в новый центр, потому что центр – это динамика и многофункциональность, а комфорт – это периферия, спокойные спальные районы… Вкладываться нужно в транспортную инфраструктуру, альтернативную идентичность и событийность. Ну и в сильные якорные объекты, конечно. Кстати, кампус ИТМО сильным якорем не станет – из-за низкого статуса науки в России.
– Вы только что говорили, что транспорт надо притормозить, а теперь сетуете, что надо вкладываться в транспортную инфраструктуру?
– Здесь речь не о связях нового центра со старым, а про локальные связи с ближайшими жилыми территориями, с местами приложения труда.
– Применительно к «Южному» это что?
– В генплане «Южного» довольно слабые локальные связи: прямая дорога к действующему авиазаводу (рабочие места!) отсутствует, зато хотят пробить шоссе через исторический поселок Александровская, чтобы подтянуться к Петербургу.
– А если взять Колпино?
– Для Колпина – дороги из Ленобласти, новый мост через Неву, новая южная широтная магистраль (которую лучше бы проектировать южнее, чем сейчас). При этом скоростные транзитные потоки создают не центры – это место, где маршруты заканчиваются, – а «транзитные территории». Например, Канонерский остров под ЗСД: он получает все негативные воздействия – и никаких бонусов.
– То есть уникальные центры притяжения можно создать, но это стоит денег. Сколько? – Расходы на новый стадион, на «Лахта Центр», на будущий судебный квартал, «Невскую Ратушу» дают представление о масштабах затрат. Десятки миллиардов рублей на каждый.
– Зато судебный квартал с переносом туда Верховного суда РФ создаст в Петербурге новый подцентр в масштабах страны.
– Безусловно. Но внутри Петербурга размещение на улице Добролюбова – это усиление моноцентричности.
– Иными словами, полицентричность Петербургу не нужна совсем?
– Полицентричность – это такая штука, которую многие хотели бы иметь, но никто не готов платить за ее создание. Она требует огромных инвестиций и железобетонной воли на протяжении нескольких поколений. На ближайшие десятилетия эта тема не актуальна.
Кроме того, как я уже говорил, формирование центра неизбежно приводит к формированию периферии. А полицентричность – к полипериферийности.
– Тогда что надо сделать, чтобы существующий центр был а) комфортным и б) доступным?
– Центр у нас такой, каким его предки спроектировали и построили. Не самый плохой, просто не надо его перегружать. А для этого действительно следует работать с периферией, повышать качество среды, но не только и не столько в смысле благоустройства, сколько путем «достройки»: добавления новых функций и реорганизации транспортных связей.
Не менее важно не допускать расползания периферии, иначе никаких денег не хватит.
– Но вы не можете запретить Ленобласти застраивать Мурино и Кудрово.
– Можно выработать совместное решение, которое зафиксирует границу плотной жилой застройки, прилегающей к Петербургу (и внутри Петербурга тоже), – и за ней ничего не строить.
Вместо этого областные власти постепенно снижают допустимую этажность, стимулируя как раз расползание некачественной застройки – не обеспеченной транспортной, социальной и инженерной инфраструктурой – на природные ландшафты.
Мурино. Памятник Менделееву
– Так они объясняют это благой целью: пытаются превратить высотные муравейники в «город-сад»?
– Возможно, а может быть, они мечтают о развитии «субурбии» – еще одно карго-культовое понятие российского урбанизма. Но это отдельный разговор.
Надо извлечь уроки из ошибок прошлого. До революции была попытка создать город-сад в Лигове, в 1930-е годы – новый социалистический город на южных границах Ленинграда. Сейчас они поглощены ростом мегаполиса, а зона повторных экспериментов передвинулась на 10–20 км дальше. Начиная с 1970-х серьезно экспериментировали с университетским центром в Старом Петергофе, а-ля Оксфорд и Кембридж. Ничего не получилось. Все территории, предназначенные Генпланом для создания новых деловых центров, застраиваются жильем. Но никто не обсуждает – почему.
Для полицентрического развития в Петербурге маловато места. То, что сейчас вкладывается в это понятие, в том числе – преобразование промышленного пояса, на самом деле является достройкой центра и только увеличивает его «гравитационную массу».
– По-вашему, надо выбросить из «Стратегии -2035» понятие «полицентричность»?
– Лучше не писать в официальных документах слова, которые не соответствуют реальности.
Вадим Шувалов
Фото на заставке: Лидия Верещагина
