Экс-депутата ЗакСа филолога Александра Кобринского обвиняют в домогательствах и неэтичном поведении. Обвиняют студентки, вспомнившие свои давние отношения с преподавателем и осознавшие, что, оказывается, отношения-то были полны насилия.
Материал «Холода» пестрит дикими рассказами неизвестных Илон и Людмил, не несущими никакой конкретики – только сцены эротических утех. Ни одна из «сцен неигрового насилия» не подтверждена ничем, кроме этих рассказов. Итак, на конкретного человека навели «оптический прицел». Вопрос – зачем? Чтобы поговорить о наболевшем? Но о чем именно – вот вопрос?
После трагической и нашумевшей истории гибели Анастасии Ещенко, бывшей сперва студенткой, а затем аспиранткой своего возлюбленного – доцента Соколова, который сегодня фигурирует в суде как обвиняемый в совершении жуткого преступления – университетское сообщество не так активно говорило о самом факте убийства и расчленения, как о том, что отношения педагогов и студентов не должны ни в коем случае переходить в сексуальную плоскость. А иначе – вот чем это может кончиться!..
Но вот у меня как у студентки и, возможно, в будущем – аспирантки, возникает ряд вопросов. Если бы от руки доцента Соколова погибла не аспирант исторического факультета, а человек любой другой профессиональной сферы, уменьшило ли бы это вину убийцы? Нет. Но если так, то к чему вообще весь этот разговор об «иерархиях» и «недопустимости отношений внутри них»?
Неужели отношения двух совершеннолетних людей могут быть табуированы вот так: «Нельзя, потому что мы, умные и хорошие, так решили»? Но где же тогда свобода? А если я хочу делать то, что вы – по каким-то одним вам ведомым причинам решили мне запретить – за кем последнее слово? За мной, свободной личностью – или за вами, группой неравнодушных товарищей?
Но вернемся к филологу Кобринскому. Если даже допустить реальность показаний доносчиц, вспоминающих Кобринского десятилетней давности, лично мне всё равно остаётся неясным: почему, приходя в гости к преподавателю, они не смущались вида воодушевлённого облака органа в его штанах тогда, а возмущаются этим только сейчас, спустя годы? Те, кого Кобринский заковывал (якобы или на самом деле) в наручники – почему вы срочно не бежали в травмпункт фиксировать следы и писать заявление в милицию/полицию? Пусть бы вас «высмеяли и выгнали за порог» – но где хотя бы попытки?
Признаюсь. В такой ситуации трудно занять хоть сколько-нибудь профеминистскую позицию. Битва за равные права продолжается, а равной ответственности совершеннолетних людей, при этом, будто бы нет. Мужчина – всегда по определению насильник, женщина – всегда жертва. Но я с этим не согласна!
Да, насилие – ужасно и недопустимо в обществе с гуманистическими ценностями. Но голословные обвинения, ажиотаж вокруг жёлтой темы и читательское легковерие – многократно ужасней. Ситуация с Кобринским заставляет задуматься не о преподавателях и студентках (проблема тем более надумана в период уходящей в бесконечность «дистанционки»), а о том, как легко очернить и растоптать человека, вторгшись в его частную жизнь, которая в принципе не должна быть предметом общественного внимания.
Что будет дальше, если для обвинения преподавателя достаточно выдумки и правильно нащупанного «жёлтого» повода? Скажу конкретнее – что ждёт нас, студентов, для которых доверительные и доброжелательные отношения с преподавателями – залог получения качественного образования? Что нас ждёт? Жизнь с тотальным «прокторингом», как сейчас происходит сдача дистанционных экзаменов? Не перестанет ли высшее образование быть процессом хоть сколько-нибудь вдохновенной преемственности – коль скоро любые человеческие симпатии (без привязки к полу) должны быть исключены? У образования есть все шансы окончательно превратиться в бездушную формализованную услугу.
Ольга Шлыкова
P.S. Гетеросексуальные белые мужчины-преподаватели, не общайтесь со своими студентками в месенджерах, не ставьте им лайки, не посылайте цветочки. Лучше вообще удалитесь из всех соцсетей. Как бы чего не вышло!
- Автор – Ольга Шлыкова
