Помимо Пригожина-застройщика, ресторатора и медиаменеджера, Петербург знает и Евгения Пригожина в образе градозащитника. Если, конечно, можно так назвать человека, который отстаивает свои бизнес- интересы и выдвигает политические требования.
Как правило, на первый план в благих делах выдвигался не сам предприниматель, а не чуждые ему люди. Наверное, чтобы не давать злым языкам повода рассуждать: дескать, градозащита служит лишь инструментом в достижении каких-то других целей.
Так, по некоторым данным, матери Пригожина может принадлежать галерея «Краски жизни» на Большом пр. Петроградской стороны. В декабре прошлого года градозащитники проводили в этой галерее благотворительный аукцион — и случайно узнали, кто хозяин этого пространства. На аукционе продавались картины художников из Петербурга и из Москвы, посвящённые снесённым зданиям и постройкам, находящимся под угрозой.
По адресу галереи зарегистрирован фонд с таким же названием – «Краски жизни». Последним (и единственным) его известным учредителем по данным системы «Контур.Фокус», была Виолетта Пригожина. В том же декабре в галерее проходила ее персональная выставка под названием «Сохранить нельзя разрушить». Галерея продолжала работу до недавнего времени.
- Работа В. Пригожиной «Дворец Собственная Дача Елизаветы Петровны» с выставки «Сохранить нельзя разрушить»
Виолетта Кировна — полная тезка матери бизнесмена. 8 марта агентство Reuters сообщило, что мать Пригожина выиграла процесс о снятии введенных против нее санкций Евросоюза. Суд рассудил, что мать не отвечает за действия своего взрослого сына. «У меня нет информации, его ли мама является владельцем галереи «Краски жизни», или это, может, фейк. Но, несомненно, у владелицы галереи «Краски жизни» градозащитные взгляды”, — сказал координатор движения “Живой город” Дмитрий Литвинов.
Сам Пригожин, по версии одного из источников, будто бы добился возбуждения Следственным комитетом дела по дому Черкасского на Университетской наб. Это здание долгое время не реставрировалось. Как отмечали в СК, в доме в период с 2016 года «неоднократно происходили пожары в связи с проживанием в нем и распитием спиртных напитков лицами без определенного места жительства». В СК сообщали, что все квартиры в доме принадлежат Борису Берсону — одному из учредителей «Адаманта».
Дом Черкасского находится на Университетской наб. по соседству с домом Трезини — гостиницей, принадлежащей связанной с Пригожиным компании. В прессе даже именовали дом Трезини офисом бизнесмена. Градозащитники отмечают: хотя были вопросы по возведению над этим домом мансарды, его хотя бы отремонтировали. Чего не скажешь о соседнем здании. Предпринимателя могло раздражать состояние, до которого довели дом Черкасского.
Еще одним фронтом, по-видимому, была издательская деятельность. Так, в 2021—2022 годах были изданы два тома книги (фотоальбома) «Утраченный Петербург» президента Фонда защиты национальных ценностей (по «Контур.Фокусу», находится под санкциями США) Максима Шугалея, побывавшего в сирийском плену. В этих книгах были приведены примеры поразивших Шугалея заброшенных, разрушающихся или просто заколоченных домов Петербурга, в том числе Конюшенное ведомство.
Считается, что Пригожин и сам претендовал на Конюшенное ведомство (как, впрочем, и ещё несколько крупных бизнесменов), и у него, видимо, был какой-то план по его реставрации. Но памятник достался фирме «Бахчисарай». Прогресса пока не видно.
«Может быть, если бы дали Пригожину, он бы его и сделал бы, вполне вероятно», — предполагает Литвинов.
А еще в городе развернуло активную деятельность молодёжное движение «Петербург — город перемен», его участники были на презентации книги Шугалея. У них похожий проект — выставка «Руины Петербурга».
- Выставка «Руины Петербурга». Фото: vk.com/gorodperemen_spb
Но те градозащитники, что с Пригожиным не были связаны, отнеслись к этим начинаниям скептически. Они отмечали, что и книга, и выставка ложится в общую канву, что всё в городе разрушается. А потому тут систему менять надо. Не всю, конечно, а на уровне города. Но активисты рассудили: это преувеличение, ведь разрушается пока, в общем-то, не всё. А значит, такие инициативы отвлекают внимание от настоящей градозащитной деятельности. Это плохо.
Зато информационные ресурсы Пригожина оказались в числе немногих, кто мог вести независимую от городского правительства информационную кампанию. Это было хорошо.
Чужая душа — потемки. На первом месте для бизнесменов обычно стоит их бизнес. Хотя был в истории России князь-революционер (Кропоткин), и, наверное, могут быть и бизнесмены-градозащитники, борцы за идею. Но похоже, здесь не совсем тот случай.
«Не сам лично Пригожин, но его ресурсы пытались привлекать внимание к аварийным памятникам. Например, Шугалей издал книги. Сам же он, скорее, интересовался другими вопросами», — так думает Литвинов.
Пригожин в этом не уникален (просто, по выражению одного известного человека, он как Сорос — пытается на всё влиять). Градозащитные взгляды в Петербурге распространены среди близких к власти или просто непростых людей. Причем необязательно либеральных воззрений. Например, такие взгляды, по мнению Литвинова, были у экс-главы Законодательного собрания Вячеслава Макарова. Для которого на первом месте тоже могло быть что-то другое (например, политика, но мы не знаем). И которому пришлось переехать из Петербурга. Что кому как, а для градозащитников точно было плохо. Потому что Макаров помогал им в сложных случаях, а так как человек был облечен властью, и помощь была существенная.
Пригожин тоже вроде как должен уехать (официально — «уйти») из города — из-за мятежа. В Петербурге, как известно, мятеж (или попытка оного) был успешно побежден. Как говорил Беглов, «мы не сдали город, сумели его защитить». Причем настолько профессионально, что борьбы здесь почти никто не видел.
Но, возможно, градоначальник имел в виду мятеж в более широком смысле, как борьбу за власть в городе (как в свое время, по мнению некоторых наблюдателей, имела место борьба с Макаровым). А теперь, комментируя Пригожина, губернатор сказал, что «конфликт был между городом и грязным бизнесом, алчными дельцами, которые хотели взять на себя управление всеми отраслями городского хозяйства».
«Живой город» и сочувствующие не стали примыкать к, если можно так выразиться, частной градозащитной компании (кампании?). Некоммерческие активисты привыкли сражаться на своем фронте сами. И это хорошо: так прилипает меньше грязи.
Но определенный эффект от похода бизнесмена на Смольный был.
Ведь как известно, в деятельности по охране памятников есть не только градозащитная, но и просветительская составляющая. Последняя, похоже, имела успех. Когда Следственный комитет снял фильм, как разрушается Петербург, в комитете по охране памятников сказали, что не смотрели его. А когда Шугалей выпустил фотоальбом с фотографиями разрушенного Петербурга, в КГИОП попросили его полистать.
Вывод простой: петербуржцы узнают свой город не по фильмам, а по книгам. А книга обычно глубже. В общем, всё объясняется врожденной питерской интеллигентностью.
Вадим Кузьмицкий
Фото на заставке: kremlin.ru
