Вот вино, хинкали, хачапури, чурчхела – про это все пишут. А я страсть как люблю про мелкие события.
В Тбилиси мы летели через Владикавказ. Встречает нас осетин по имени Климент, и тут сразу прокол – ему сказали, что нас пятеро, а нас, напротив, шестеро. И от такой плотности чемоданы в машину никак не лезут.
Тогда он – хоп, достает из багажника запасное колесо, кладет на асфальт посреди площади перед аэропортом и говорит: «Ничего, пускай тут полежит!»
Тут полежит! Не пять минут, кстати, а часа четыре, как минимум, пока он нас через границу перевезет к Казбеку поближе и обратно вернется. Мы, конечно, давай удивляться, а он – у нас не воруют. А у вас что, воруют?
Прибываем на российскую границу, в окошке сидит прекрасная женщина, которая каждой из нас умудрилась сказать что-то приятное. Например, что выгляжу в сто раз лучше, чем в паспорте. И хотя вообще не бывает, чтобы кто-то выглядел хуже, чем в паспорте, все равно приятно. У другой похвалила стрижку, у третьей фигуру, и улыбалась, улыбалась…
На грузинской границе можно выпить кофе, вина, съесть хачапури и прочего из вышеупомянутого списка. Здесь в основном спрашивают, замужем ли.
Военно-Грузинская дорога красива невозможно, но есть неожиданности – очень много грустных бездомных собак, которые ждут путешественников с бутербродами на живописных поворотах, где любят фотографироваться туристы. Фотограф Торнике говорил: «Если трудно запомнить, зовите меня Вторник!»
Потом столько было всего – в Алазанской долине мы встретили украинскую пару и вместе плакали и обнимались. А гид Зураб рассказывал, что Тбилиси с 1845 до 1936 года звался Тифлисом, потому что русским трудно произнести первую букву «т», она должна быть такая твердая, на резком выдохе, как будто за ней коротенькая буква «ы». Монастырский садовник угощал гранатами. Грузины пели многоголосие. Эларджи тянулась до потолка. Кура сливалась с Арагви. Наливалась соком хурма. И я наконец выучила трудное грузинское слово «сицоцхли», что означает – «живи!»
Ирина Бондаренко
