Глобализация – это не просто айфоны, гамбургеры и прочий вай-фай. Это ещё и единый «ветер времени», который проносится повсеместно, хотя и порождает в разных странах и у разных народов свои особенные «завихрения». Но во всех этих протуберанцах всё же угадывается «что-то общее».
В размышлениях американской студентки Элисы Шлект о причинах, по которым США со всего размаха въехали сегодня в политический тупик, российские читатели, как ни покажется, быть может, странным, увидят очень много и «своего родного».Редакция Города 812
Я всегда была очарована этимологией. Нюансы исторических смыслов дают словам дополнительные культурно-философские оттенки. В этом отношении российское слово «голосование» кажется мне особенно привлекательным. Идея о том, что избирательный голос (vote) является органичным продолжением человеческого голоса (voice), очень логична в историческом контексте. Но в современном мире, увы, отсутствует.
Как американка, я с юных лет была осведомлена о важности голосования. Голосование называют жизненной силой американской демократии. Того, кто не голосует, считают плохим гражданином, безразличным к будущему своей страны. Если он при этом проявляет какую-либо обеспокоенность, высказывает критику в отношении режима, его называют лицемером. В конце концов, если ты отказываешься внести свой вклад в демократический процесс, ты не имеешь права критиковать его результаты!
И всё же я стою здесь, критикуя американскую демократию, и отказываюсь голосовать на грядущих президентских выборах.
У меня было много разговоров с друзьями и семьей по этому вопросу. «Ты голосуешь за будущее своей страны», говорят они. «Это решающие выборы», говорят они. Но я не могу заставить себя выполнить свой «долг».
Если бы я всё же решила участвовать в голосовании, то наилучшим вариантом для меня было бы проголосовать консервативно. Дело в том, что политика демократа Байдена, несомненно, усиливает растущие социалистические тенденции в американском обществе: институционализацию строго либеральной мысли, либеральной речи, цензуру в отношении «ненавистной оппозиции» консерваторов, как ее именуют либералы. Я не могу с чистой совестью поддерживать всё это. Это было бы разрушением демократии посредством ее иллюзорного укрепления.
Но я и не могу позволить себе поддержать человека, который так же активно пропагандирует ненависть и страх. Голосование за Трампа было бы одинаково разрушительным по своим последствиям, если не по тем же причинам.
Но что еще более важно – осуществление права голоса придало бы легитимность проблемной системе, которая заслуживает того, чтобы её проблемы были вскрыты.
Дело в том, что проценты проголосовавших стали критерием, посредством которого измеряется вера общества в политическую систему. Когда вы голосуете, это показывает, что вы ощущаете свой вклад в выбор лидеров и направления развития страны. Но этот рефрен, увы, давно уже набил оскомину. В ходе каждого следующего выборного цикла воспроизводится всё тот же разговор: «Поскольку нет ни одного хорошего кандидата, я просто выберу меньшее из двух зол, ведь если я не буду голосовать, мое мнение не услышат». Но в реальности всё наоборот!
Серьезное падение процента проголосовавших стало бы шоком, который отчаянно необходим этой стране, чтобы осознать безумие такого положения дел, когда избиратели раз за разом выбирают политиков, которые «хоть и не лучшие, но и не худшие» – и при этом ожидают в общественной жизни чудесных изменений. Такой шок послужил бы приглашением обсудить реальную проблему, о которой идет речь, а именно, растущую поляризацию сторон и ее последствия для будущего нации в целом.
В настоящее время все внимание сконцентрировано на терапии наиболее очевидных симптомов. Таких, как протесты BLM, обострение кризиса COVID-19, критика банковского и образовательного секторов, дискурс о «институциональном расизме» и многое другое. При этом игнорируется существование первичной проблемы, иными словами, за деревьями не видят леса.
Суть же этой проблемы заключается в том, что двухпартийная система больше не является функционально устойчивой на национальном уровне.
Хотя изначально цель этой системы состояла в том, чтобы различные гражданско-политические силы смогли пройти навстречу друг другу и найти точки соприкосновения – сегодня политики и граждане стремятся к обратному. А именно, к тому, чтобы продемонстрировать, насколько резко они контрастируют со своими идеологическими противниками. При этом либеральная мысль перерастает в крайне левачество, соответствующим образом влияя и на консерваторов.
Таким образом, проблема заключается не в том, является ли «позитивная дискриминация» хорошим или плохим инструментом, нужно ли разбивать на части крупные банки, чья жизнь имеет значение и т.д. Проблема – в принципиальном ответе на вопрос о том, какой должна быть роль правительства в жизни гражданина. Должно ли государство нести ответственность за успех своих граждан в их личной жизни – или же за свой успех люди должны отвечать сами?
И этот вопрос тесно связан с вопросом о той роли, которую в жизни американских граждан играет большое – то есть федеральное – правительство.
Нынешняя волна неолиберальных лозунгов стремится заставить нас поверить, что ответственность лежит исключительно на «большом правительстве» и что, если индивид терпит неудачу, на самом деле это провал не его самого, но государства, которое его «подвело». Это увековечивает в обществе менталитет жертвы, поскольку перенаправляет вину на «козлов отпущения» истории и обстоятельств, а не на собственные неудачи человека, и формирует в итоге чувство неотъемлемости гражданских прав, присущих «государству всеобщего благосостояния».
Этот ход рассуждений сформировался в итоге законодательных реформ – таких, как Новый курс Франклина Д. Рузвельта, «Великое общество» (комплекс программ для построения общества, в котором не будет бедности) Линдона Б. Джонсона и ACA (закон о доступной медицинской помощи) Барака Обамы. Эти реформаторские начинания укрепили идею о том, что федеральное правительство будет всегда помогать тем, кто не может поддержать себя сам.
По сути речь идет о либерализме (в американской, социал-демократической его версии), противостоящем протестантской этике самодостаточной и целеустремленной жизни. И эти два кредо радикально расходятся друг с другом даже безотносительно поляризации нынешней американской политики – она стала лишь кульминацией давнего противостояния.
В итоге сегодня партийно-политическая система США зашла в тупик и будет продолжать разрушаться в отсутствие радикальных реформ. Но какие шаги следует предпринять?
Как я уже сказала, прежде всего американским гражданам следует отказаться от голосования на выборах.
Но если бы план по бойкотной шокотерапии в самом деле удалось бы реализовать, заставив Америку начать серьёзный разговор о её будущем, что стало бы следующим шагом?
Что именно надо будет исправить в американской политической системе?
Думаю, речь должна будет пойти о радикальной реформе всего нашего федерального правительства.
Недавний кризис выявил дисфункцию большого правительства с его неспособностью быстро адаптироваться к меняющимся обстоятельствам и инвазией личных амбиций.
При этом – в отсутствие согласованного и эффективного общенационального руководства – правительства штатов и органы местного самоуправления, напротив, успешно выполняли свои функции по реализации социально значимой политики, отражающей изменяющиеся потребности сообществ.
Например, в штате Висконсин, где живу я, они установили порядок возобновления работы предприятий и школ, разработали новую политику в области общественного здравоохранения, оказали финансовую помощь нуждающимся, обратили внимание на общественные протесты и начали рассмотрение вопроса о реформе полиции, предоставляя обществу жизненно важную информацию на каждом этапе своих действий.
И хотя я не согласна с рядом политических выводов, сделанных должностными лицами как штата, так и локальных правительств, их способность управлять, одновременно и реагируя, и упреждая с помощью решений, адаптированных к потребностям их сообществ, не имеет аналогов на федеральном уровне.
Конечно, упомянутые мной выше проблемы идеологической поляризации и политической вражды существуют и на субфедеральном уровне. Но на этом уровне также существует и чувство цели, которого нет у укоренившейся общенациональной бюрократии. На уровне отдельных штатов и ниже существует более выраженное, чем на общегосударственном уровне, чувство ответственности должностных лиц перед своими избирателями. Это, в свою очередь, создает мотивацию и для существования двухпартийной модели, а равно идеологического измерения региональной и местной политической жизни. Можно было бы многому научиться у эффективности малых правительств!
Однако вместо этого мы в очередной раз сталкиваемся с «большими выборами». Казалось бы, выбора нет – в ноябре мы назовем следующего президента, вновь неохотно проголосовав за меньшее из двух зол и вновь надеясь, что «на этот раз что-то изменится».
Но может, стоит всё же сделать перерыв в этом безумии? Я бы предложила эксперимент – паузу, своего рода междуцарствие, призванное переориентировать наши политические концепции. Давайте откажем «большому правительству» в нашем электоральном доверии. Давайте воспользуемся тем, что действительно функционирует, нашими региональными и местными органами власти и их способностью объединять – вместо того, чтобы цепляться за дисфункцию федерального центра, который только раскалывает наше общество.
Да, у такой реформы нет прецедента. Да, она стала бы совершенно новым экспериментом в истории американской политики. Но Америка с самого начала была основана на новизне и на идее, что морально устаревшее правительство-абьюзер должно быть отброшено во имя достижения свободы. Возможно, погрязнув в нашем чувстве исключительности, мы сами позволили нашему правительству превратиться в такого же точно абьюзера (хотя и с другим лицом), каким когда-то для американцев была Британия…
Это противостояние не будет лёгким. Но нашим Отцам-основателям было ещё труднее. Им противостояло правительство, находящееся далеко за океаном, и они не имели права голоса, чтобы обвинить это правительство в плохом обращении с американским обществом.
Сегодня виноваты только мы сами – американские избиратели. У нас есть голос. Но никто не хочет взять на себя ответственность за то, чтобы перестать отдавать этот голос существующей токсичной двухпартийной системе – которая преследует свои собственные интересы, а не интересы граждан – и потребовать ее радикальной реформы.
А именно, потребовать демонтажа «большого правительства» и перенесения центра тяжести всей американской политики на субфедеральный уровень – на уровень штатов и органов местного самоуправления.
Если мы этого не сделаем, если американское общество так и будет усиливать конфликтное противостояние на уровне большой американское политики, вместо того, чтобы двигаться в сторону радикальной региональной реформы, это будет означать наше собственное уничтожение.
У меня – всё.
Элиса Шлект,
г. Шебойган, Висконсин, США
Картина вверху: “Предчувствие выборов-2020”. Автор – Элиса Шлект
