Скандал вокруг конкурса на проект памятника учителю блокадного Ленинграда.
Чтобы обозначить проблему и заострить вопрос, сразу определюсь: затею установить на территории Российского государственного педагогического университета им. А.И. Герцена памятник «Учителю блокадного Ленинграда» (УБЛ) считаю ненужной и бесполезной.
Смысл ее я вижу только в одном – в выгодном освоении спонсорских денег, которые в будущем (!), может быть, удастся собрать на благоустройство территории и изготовление и установку этого памятника (пока что никаких средств нет).
Помимо общих соображений, в этом меня убеждают ничтожные художественные итоги конкурса, подведенные в июне 2018 г., о чем я подробнее напишу ниже. Эти ничтожные итоги представляются мне совершенно закономерными.
Поточное производство памяти
Лаконичное трагическое величие Пискаревского кладбища, которое чем дальше, тем сильнее хочется признать гениальным, множество других монументально-декоративных объектов, пафосных и скромных, осмысленных и пустых, наконец, большое количество книг, в том числе и серьезных научных исследований, которые появились в последние два десятилетия, – все это позволяет не испытывать беспокойства насчет того, забудут или нет войну и блокаду. Кто-то уже постарался забыть (например, авторы идиотского проекта превращения Пискаревского парка в зону развлечений и веселья); ленинградцы-петербуржцы в целом эту трагедию нашего города не забудут.
Однако в том, что касается демагогии на тему памяти о войне и ленинградской блокаде, которую мы обязаны передать следующим поколениям, то с этим в Петербурге тоже проблем нет. Обоснование каждого нового монументально-декоративного объекта начинается с тезиса о том, что если наше изделие немедленно не установить, то все и всё забудут. В результате дело увековечивания памяти о блокаде в Петербурге поставлено на поток, тема эксплуатируется цинично и нагло, она давно стала частью масскульта и отлично катит, с конвейера бесперебойно сходит продукция в виде памятников блокадным женщинам, блокадным детям, блокадной колюшке, блокадным кошкам, блокадным служебным собакам… Хочешь памятник собаке – скажи, что она не простая, а блокадная; хочешь памятник учителю – назови его учителем блокадного города.
Добавлять к уже установленному в городе бесчисленному монументальному оборудованию блокадной тематики еще один объект, сугубо ведомственный, на закрытой территории вуза, смысла вообще нет: подобных памятников перебор. К тому же педагогический вуз – это не воинская часть, и центрировать общие построения будущих педагогов вокруг памятника УБЛ с присягами Родине и клятвами верности нужды нет.
Но инициаторы установки УБЛ рассуждают иначе, ортодоксальная логика им диктует: ведь вокруг памятника К.Д. Ушинскому (1961, скульптор В.В. Лишев, арх. В.И. Яковлев) или статуи Конфуция (2009, скульптор Чжо Госэнь, подарок консульства КНР) общих построений и усиленных упражнений в маршировке не устроишь, знамена не преклонишь, а без этого в путинской России нельзя! Поэтому нужно что-то другое, более существенное по смыслу: война, героизм, патриотизм, долг, Ленинград, блокада, 900 дней…
Проект Вячеслава Бухаева
Древнесоветские штампы
Так появилось «Положение о международном конкурсе скульптуры “Учитель блокадного Ленинграда”», утвержденное президиумом Ученого совета РГПУ 27 ноября 2017 г. В п. 1.2 прямо сказано: «Конкурс проводится с целью выбора лучшего проекта памятника, наиболее полно отражающего образ учителя блокадного Ленинграда, нравственной стойкости и мужества в повседневности борьбы против захватчиков».
Затем разъясняется, что, конечно, «беспримерный подвиг защитников города и жителей блокадного Ленинграда увековечен в многочисленных скульптурных композициях на территории Санкт-Петербурга и Ленинградской области», однако «до сих пор отсутствует памятник, который служил бы напоминанием о деятельности учителей в школах блокадного Ленинграда. Функционирование школ во время Блокады является беспрецедентным примером в мировой истории, память о котором должна быть передана будущим поколениям».
В общем, исчерпав номенклатуру военных специальностей и перечень блокадных животных, теперь двинемся по специальностям гражданским (водители, пожарные, дворники, домоуправы…).
Естественно, задач у памятника УБЛ в Положении определено три: нравственная («исполнение нашего долга перед поколением блокадников, реальная связь поколений»), патриотическая («приобщение к истории страны») и художественно-эстетическая («содействие развитию мастерства исполнения и творческих способностей участников, формирование художественно-эстетической среды Герценовского университета, приобщение к традициям русского классического искусства»).
Понятно, что без этого конкурса приобщиться к «традициям русского классического искусства» в Петербурге уже не получится.
Естественно, были выдвинуты еще два условия: «Проект памятника должен включать объемно-пространственное решение памятника и постамента, а также планировочное и ландшафтное решение прилегающей территории, с использованием элементов озеленения, декоративного мощения, малых архитектурных форм, мультимедийного, светового оборудования, а также других приемов при создании сложной художественно-скульптурной композиции»; «В проекте должны быть отражены способы использования прилегающей к памятнику территории для проведения публичных мероприятий».
Ну, это как раз то, о чем я уже написал: общее построение, присяга на верность чему-нибудь… Господи, да когда же вся эта хрень кончится!? – не могу не воскликнуть я, прочитав полный набор древнесоветских штампов.
Работа Александра Чернощекова
Mater твою Dolorosa
На конкурс было допущено 13 проектов, 1-е место (Вячеслав Бухаев с группой скульпторов), два 2-х места (Александр Чернощеков – Мария Лапто, Павел Шевченко – Евгений Северов), три 3-х места (Наталья Карпова, Алексей Архипов – Анатолий Чернов, Сергей Букин – Григорий Лысак).
Композиция Алексея Архипова и Григория Карелина
Если попытаться вывести обобщенную формулу центрального объекта композиции, то это стоящая фигура (за одним исключением, все решения фигуративные) по-зимнему (блокада – это только зима) одетой женщины (есть только одна мужская фигура в шинели, пенсне, с раскрытой книгой в руках), практически во всех случаях снабженная добавкой в виде детей в количестве от одного до 14 (проект Вячеслава Серова, самый нелепый). Это материнский образ.
Дети, особенно если имеется только один ребенок или два, стоят рядом или прижимаются к женщине, иногда даже вжимаются в нее, ища в теле матери защиту от напастей войны. Лица у большинства женщин скорбные, судя по всему, прецедентным текстом для скульпторов являлась фигура Mater Dolorosa – «горестной матери», изображение Девы Марии в горе о страданиях Сына, принятое в католической церкви. Иногда к скорбному выражению лица добавляется героизм позы и/или постановки головы, демонстрирующий, что город умирает, но не сдается. Таков, например, проект Александра Чернощекова.
Только у скульптора Серова женщина – вообще не Дева Мария, а боевой пропагандист знаний, старшая пионервожатая, но это единственный проект в таком роде.
Композиция Вячеслава Серова
Из обобщенной модели памятника следует прежде всего заштампованость образного мышления скульпторов, которые – что удивительно – пришли к весьма близким результатам. Потому что лепили по накату, а в итоге вообще не попали в тему. Скажем, работа Алексея Архипова и Анатолия Чернова: почему это Учитель, а не просто Мать, потерявшая дом, разрушенный бомбой, или, скажем, третьего ребенка, который умер от голода? Почему они стоят на улице и мерзнут? Школы уже нет, потому что ее уничтожили немцы?
А кроме того все вторично, нет оригинальных образных решений, все что-то напоминает, отсылая к предшественникам. Не случайно занявшая 3-е место работа Сергея Букина – а это, конечно, не Учитель, это Мать – сразу напоминает и «Сикстинскую мадонну», и памятник работы Е. Вучетича в Трептов-парке. Смесь Рафаэля с Вучетичем и создала материнский героический образ в его расхожем, самом банальном представлении. У кого-то этой банальности побольше, у кого-то поменьше, но в целом видно, что новых мыслей вообще не было. Все собирали памятник, как из деталей детского конструктора, ориентируясь на всем понятную и давно известную семиотику. Отойти от Родины-матери смогли три работы из тринадцати.
Из проектов, представленных на конкурс, я бы нетривиальностью выделил только две работы: одна – это фигура учителя-мужчины (фамилию автора, к сожалению, не знаю), другая – декоративная композиция Алексея Архипова и Григория Карелина.
Правда, в качестве памятника, тем более пафосного, обе не годятся, это вообще «скульптура малых форм», причем даже не круглая. Но с художественной точки зрения два этих объекта определенно представляют нечто, что отошло от штампов и смотрится интересно.
Памятник – мечта некрофилов
Однако я пока ничего не сказал о проекте, который с триумфом занял 1-е место. Скульпторами являются Антон Иванов, Евгений Жук и Матвей Макушкин, а духовным руководителем и промоутером – архитектор Вячеслав Бухаев. На этот раз он заказал скульпторам не фигуру Багратиона или Довлатова (которых лепили Антон Иванов и уже покойный Марлен Цхададзе), а классическую Mater Dolorosa. В чистом виде, без единой лишней детали.
Однако Бухаев на этом не остановился, понимая, что УБЛ в виде Mater Dolorosa сама по себе – это верх банальности. Чтобы выпендриться по-настоящему, Бухаев придумал на площадке, отведенной для памятника, установить стилизованные парты, очевидно, из гранита, в три ряда по три парты, причем и издали и вблизи больше всего они напоминают гробы. Получилось «маленькое кладбище»: девять гробов, а перед ними – скорбящая женская фигура. На одном из рисунков за спиной Mater Dolorosa изображена доска, на которой написано одно слово: «Мама».
Проект, напомню, занял первое место, и возникает вопрос: а не сошло ли жюри с ума, выбрав в качестве победителя этот некрофилический проект, апофеоз смерти? Можно представить, как это «маленькое кладбище» будет смотреться в сквере на территории РГПУ…
Очевидно, что к объявленной теме памятника этот макабрический проект отношения не имеет, это просто стоп-кадр из американского фильма ужасов. Представляю, как 1 сентября и по всем датам, связанным с блокадой, студентов собирают вокруг этого бухаевского погоста, а они клянутся отомстить проклятым немцам за смерть детей, а в будущей войне так же стойко переносить все лишения и голод, как это делали учителя в блокадном Ленинграде.
В целом, если называть вещи своими именами, конкурс с треском провалился, назначенный победителем проект Бухаева и К0 являет собой смесь католической скульптуры Девы Марии, которая скорбит о Сыне, со скандальными макабрическими девятью гробами, плодом некрофилической фантазии, а художественные итоги конкурса вообще заставляют поставить вопрос о принципиальной возможности визуализировать фразу «учитель блокадного Ленинграда». Не всему можно придать художественно полноценную 3D-форму, создав объект искусства; сказать можно все, найти осмысленное пластическое выражение куда труднее.
Имея в виду будущих спонсоров, я рассчитываю на то, что среди них не найдется идиотов, которые дадут деньги на это безумие. Как выразился один чеховский персонаж, «всякому безобразию есть свое приличие».
Михаил Золотоносов
Ниже – мнение одного из участников конкурса.
«Имела место чудовищная махинация»
– Я участвовал в международном конкурсе на создание памятника «Учителю блокадного Ленинграда» и занял в нем второе место. По мнению участников конкурса, здесь имела место чудовищная махинация в интересах одного человека.
Начну с того, что условия конкурса были сформулированы очень грамотно – было видно, что формулировал их человек, хорошо знакомый с архитектурой. Что еще поразило – условия были сформулированы так, что некоторые пункты выполнить было почти невозможно. А именно – метровая модель, которая всегда лепится из глины, и портрет в полторы натуры. Сроки были назначены около двух месяцев, а «метровку» и портрет нужно было успеть слепить и отформовать, поскольку работу в глине транспортировать невозможно, т.к. она просто разрушится от колебаний. Как и модель в десятую натуральной величины.
Тема очень сложная – нужно было слепить фигуру учителя, чтоб было понятно, что это учитель, показать, что действие происходит во время блокады, и наделить фигуру учителя моральными качествами в соответствии с требованиями конкурса.
Не менее сложными были требования к архитектуре – нужно было организовать пространство, где можно было бы проводить мероприятия, интерактивные действия и т.д.
Сжатые сроки и завышенные требования говорили о том, что конкурс проводится в интересах одного из участников, заранее знакомого с требованиями конкурса. Это традиционный прием, который ставит участников в неравные условия.
Никто, кроме одного участника (в конкурсе, впрочем, не победившего), не смог предоставить подачу проекта в полном объеме, хотя по условиям конкурса проекты в неполном объеме до конкурса не допускались.
Победитель конкурса также не предоставил проект, соответствующий требованиям. Об итогах конкурса он знал заранее, начав давать интервью до начала церемонии награждения.
Что касается самого проекта, оказавшегося первым. Не было соблюдено условие организации пространства для проведения торжественных мероприятий. Вместо этого пространство занято архитектурными объемами, ассоциирующимися со школьными партами. Недостаток этого решения заключается в том, что размер парт увеличен до 180 сантиметров, что рождает неуместное сходство с гробами. Сами объемы на практике не могут быть выполнены так, чтоб не быть визуально громоздкими. Загроможденная площадь не дает возможности проводить торжественные мероприятия.
Главное требование к произведениям искусства – минимум средств, максимум выразительности. Такое количество парт не усиливает воздействие мемориала, в который превратился памятник, а вызывает скорее гнетущее впечатление. Сама скульптурно-архитектурная композиция состоит как минимум из трех разных памятников. Девять пустых парт рождают ассоциации со школьниками, которые исчезли в силу каких-либо драматических событий. Этот прием использовался в Белоруссии, где пустые парты из мрамора установлены в память уничтоженного карателями целого школьного класса во время Великой Отечественной войны. Фигура учительницы, обращающейся к пустому классу, и вовсе порождает множество вопросов. Учительницей назвать ее очень сложно, поскольку одежда характеризует ее скорее как беженку, платок на голове похож на дерюгу или мешок, потому что не лежит по форме головы, а торчит, организуясь в бесформенные складки, опорки на ногах усиливают эту догадку, рождается в связи с этим мысль о том, что это мать ищет пропавшего ребенка и в надежде его найти зашла в класс, где учился ее ребенок. Пустой класс, который она видит, лишает ее последней надежды.
К памятнику учителю блокадного Ленинграда вся эта композиция не имеет никакого отношения, поскольку тема не раскрыта и авторы явно не смогли справиться с поставленной задачей.
Таким образом, по мнению участников конкурса, являющихся состоявшимися художниками и затративших массу сил и творческих усилий, имела место чудовищная махинация в интересах одного человека, махинация, организованная людьми, которые по определению должны быть носителями нравственных ориентиров, а вместо этого нанесшими удар по репутации заведения, готовящего педагогов, цель которых – учить и воспитывать.
Александр Чернощеков, скульптор
Фото на заставке к тексту: проект группы Вячеслава Бухаева
