Пару лет назад, когда совсем молодые люди массово пошли на протестные митинги, многим показалось, что молодежь «наконец, политизировалась». Но молодежного бунта не случилось. О том, почему – «Городу 812» рассказали петербургские студенты в серии написанных по просьбе редакции аналитических материалов. Первые пять взглядов см. 1, 2 , 3, 4 и 5. Представляем взгляд шестой.
На молодежь постоянно возлагают большие надежды. То она должна выиграть войну, то построить новое общество, то преобразить лицо страны… Молодежь, в принципе, не против – исторически представители нежного возраста легко воодушевлялись новыми идеями и с жаром бросались их реализовывать.
Сейчас же, в эпоху, которую «романтики 52+» сами признают усталой, не порождающей ничего принципиально нового и вдохновляющего, некоторые из этих самых романтиков мечтают, что юнцы поднимутся единой волной и сметут все старое и лицемерное, что мешает нам легко и свободно жить на Родине. Но юнцы в большинстве своем с кислым лицом лишь пожимают плечами. И, честно говоря, неудивительно.
Взрослые дяди, для которых оппозиция – не хобби, а работа, сами не могут определиться, что им нужно. «Другая власть» – понятно, тут все согласны. «Какая?» – уже сложнее. Ну ладно, на это вроде можно закрыть глаза, в принципе, вариант развития событий «сначала победа, потом плюрализм» имеет право на существование. Гораздо страшнее то, что не отвеченным остается второй великий русский вопрос – «Что делать»?
Путей достижения цели, пусть даже немного размытой, множество. Репосты картинок про домашнее насилие и свободу политзаключенных, толкание на площади с плакатом, агитация за выборы, участие в них, «хождение в народ», сжигание покрышек… В плане протестной деятельности Россия – воистину страна возможностей.
Только вот непонятно, что же выбрать. Покрышки – плохо, насилие ни к чему хорошему не приведет, выборы – смешно, оппозицию там легко задавят, митинги – ну, вроде, как и нужно, но все равно власть сначала разгонит, а потом сделает вид, что ничего и не было…
У нашей власти есть свое лицо, всем хорошо знакомое, а кого можно назвать лидером нашей оппозиции? Его нет уже который год, а любой претендент на эту роль сразу тонет в волне обвинений и разногласий. Оппозиционеры грызутся друг с другом, яростно крича, что этот – агент Кремля, полит. программа того – вчерашний день, третий же – тюфяк, неспособный на решительные действия. Вот и получается, что понятно, против кого сражаемся, но непонятно, вместе с кем.
Помимо споров, у оппозиционеров есть и второе любимое занятие – самоедство. Это по-нашему, по-русски – всегда ведь приятно порассуждать о том, как все плохо, как все усилия так или иначе канут в Лету, и ничего не изменится, если только все до единого не выйдут на улицы. Только вот любое желание выходить пропадает после волны такого вселенского пессимизма.
Но от политики молодежь отталкивают не только сами политики.
Знакомство молодых людей с этой сферой жизни происходит не только в СМИ, но и в стенах родной школы благодаря нотациям учителей и личному опыту сверстников. Например, в нашей Гимназии старшее поколение было достаточно аполитичным, зато среди учащихся, наряду с аморфным большинством, бытовали сразу два примера оппозиционеров, притом достаточно полярных.
Первый – оппозиционер-оптимист: уже ставший сегодня известным Валентин Хорошенин (на фото слева), ныне координатор петербургского отделения движения «Весна». Именно он вместе с одноклассником Тимофеем Макаренко прогремел полтора года назад по петербургским СМИ: двум 11-классникам не выдали школьную стипендию за участие в митингах. Вот он, реальный произвол властей, причем в двух шагах от тебя, в твоем Большом актовом зале! Но гимназисты не вышли на общий митинг, волна школьных протестов не поднялась.
Возможно, так получилось из-за общей нашей запуганности и вялости. А возможно из-за того, что, кроме Валентина, в Гимназии были также «несогласные» другого типа – оппозиционеры-скептики. Например, одна девушка, которая достаточно громко и показушно хихикала после фраз типа «конституция РФ», «Россия – правовое государство», и на уроках обществознания постоянно спорила с учителем, с каждым разом обращая на себя все больше раздраженных взглядов со стороны разумного большинства (среди которого было и несколько оппозиционеров).
Такие «оппозиционеры-фрики» только отталкивают сверстников от любых политических начинаний своим неэтичным поведениям и бесконечными предъявами всем тем, кто не готов был прыгнуть вместе с ними на воображаемые баррикады. Получается, что у нас нет общенациональных лидеров, а примеры «правильного» оппозиционера из повседневной жизни затмеваются неэтичным поведением их коллег.
Идеологическая какофония движения приводит к разрозненности «нижних чинов», и вся машина протестного движения выглядит большим обезглавленным слоном, безуспешно пытающимся устоять на ногах и худо-бедно продвинуться вперед. Тут само собой напрашивается сравнение с протестным движением в Беларуси. Да, оно там тоже есть.
Белорусская политика больна теми же недугами, что и наша: давящая всякое несогласие власть с одной стороны и отсутствие единения и самоедство – с другой. Требования белорусских оппозиционеров тоже нам до боли знакомы – сменяемость власти, прозрачность политических процессов, отмена нелепых законов, экономическая свобода.
Но, кроме этого, у белорусов есть чисто национальная особенность протестов – они борются с правительством за сохранение своей культуры. За право говорить на своем языке, слушать на нем музыку, смотреть фильмы и читать книги, изучать и чтить свою историю… Более того, произвол властей в Беларуси гораздо более откровенный и нелепый: теракт 2008 года, который был использован как предлог для взятия отпечатков пальцев у всего взрослого мужского населения страны, а также запрет аплодировать в общественных местах, введенный после летом 2011 года после акции на День независимости.
Конечно, и в целом, и во многих частностях политические ситуация в наших странах отличаются, но главное, чему у белорусов можно учиться – единой твердой идеологии. На фотографиях с любого митинга или шествия в Минске вы увидите три неизменных элемента – бело-красно-белый стяг и герб «Погоня», исторические национальные символы, а также лозунг «Жыве Беларусь». Вот он, яркий и близкий к сердцу мотив участвовать в протестах – твое государство уничтожает твою культуру. Вот он, митинг, на котором один народ выступает под одним флагом.
Глядя же на ситуацию в нашей стране, в ближнем зарубежье и в мире вообще, хочется сказать от имени молодежи, на которую в очередной раз рассчитывает наше демократическое общество – сначала дайте нам символ, который не стыдно будет высоко поднять на флагштоке, а потом назначайте дату революции. Только без историзмов, для нас «возродить Великое княжество Литовское или Речь Посполитую» – не вариант.
Георгий Шанд
