В Русском музее снова протекает крыша. Фотоэкскурсия для директора Гусева

Наступила весна, а значит в Русском музее наступило время протечек. В предыдущий раз я писал о протечках в ГРМ в феврале 2019 г. – 11, 14, 16 и 21 февраля (см.: Еще две пострадавшие картины в Русском музее). Тогда снег растаял раньше, и протекло раньше; в этом году – немного позже, соответственно и протекло позже. Неумолимая логика: протечки крыши Русского музея вписаны в природный цикл.

Самый интересный вопрос: кто виноват?

Я знаю, что разными составными частями ГРМ ведают и практически – судя по их действиям – владеют директор и его заместители. Например, всеми фондами ведает-владеет-распоряжается заместитель гендиректора по научной работе Е.Петрова, которая в результате из музея с постоянной репрезентативной экспозицией превратила ГРМ в выставочную площадку, а самые ценные фонды постоянно сдает в аренду другим музеям по всему миру. Поэтому для того, чтобы посмотреть в Русском музее работы, скажем, Репина или Малевича, Верещагина или Кандинского, Сомова или Филонова, надо улучить момент и бегом бежать на соответствующую выставку.

Заместитель директора по комплексной реконструкции и капитальному ремонту В.Баженов ведает исключительно вопросами глобальными: скажем, варварской переделкой Летнего сада или перестройкой и евроремонтом Михайловского дворца за 20 000 000 долларов, к счастью для человечества остановленными с помощью Куйбышевского районного и городского судов, – вот это к Баженову. Однако такими мелочами, как протекающая кровля здания, он, как я понимаю, не занимается. Не его масштаб.

Заместителя директора ГРМ по учету, хранению и реставрации музейных ценностей О.Бабину на эту должность Гусев назначил специально для перемещения музейных предметов перед намечавшейся перестройкой Михайловского дворца.

Вроде бы, если хранение музейных предметов входит в ее должностные обязанности, а льющаяся с крыши талая вода, содержащая различные кислоты, очевидным образом угрожает живописи, Бабина должна была бы настойчиво добиваться надежного ремонта кровли. Однако мне ее усилия в этом направлении неизвестны – если я не прав, пусть ГРМ меня поправит.

Наконец, кровлей и протечками, возможно, должен заниматься заместитель директора по административно-хозяйственной работе Ю.Королев, однако еще пока шел суд с КГИОПом, в результате которого был отменен проект перестройки Михайловского дворца и предмет охраны, из ГРМ раздавались возмущенные возгласы на тему о том, что крышу можно починить только в рамках задуманных масштабных работ за 20 000 000 долларов, а заниматься мелким ремонтом кровли за какие-то смешные деньги то ли не могут, то ли не хотят.

То есть нам с помощью нехитрой демагогии давали понять, что если крыша и дальше будет протекать, то исключительно по вине истцов Н.Пивоваровой, И.Шалиной и М.Золотоносова, которые не дали кардинально переделать весь Михайловский дворец от подвала до конька кровли, уничтожив историческую подлинность всего здания.

Это же, кстати, касалось и покраски стен во внутренних дворах Михайловского дворца – Сервизном и Церковном. Или дайте получить 20 миллионов долларов, или ничего делать не будем. Кажется, это называется шантажом?

Итак, что мы имеем сейчас.

Примерно две недели назад, т.е. примерно 1 марта 2021 года, в зале № 46 (где висят произведения Н.Рериха) случилась протечка. В воздухе несколько дней пахло сырой штукатуркой. Естественно, картины из залов 46 и 47 убрали, что, впрочем, для посетителей осталось незамеченным, т.к. все сороковые залы на период пандемии вообще закрыты (эти залы, расположенные между дворцом и корпусом Бенуа, закрыты, чтобы корпус Бенуа был отсечен от Михайловского дворца и чтобы поток посетителей мог двигаться только в одном направлении).

Зал № 46. Протечка крупным планом

Помимо протечки в зале № 46 обнаружилась протечка в зале № 88. Точное время ее появления пока не определено, но зато в этом зале следы протечек отчетливо видны в трех местах. Одна, ярко-коричневая, большая, вторая – маленькая, находящаяся прямо над панно В.Борисова-Мусатова, а третья – старая, которую пытались замазать, но следы уничтожить так и не смогли.