Русский музей не хочет выполнять решение Верховного суда

Пришла очередь навести порядок в Русском музее. Попытки директора В. Гусева и его зама В. Баженова застроить внутренние дворы Михайловского дворца общими усилиями отбили, но вскоре обнаружилась проблема другого рода: нарушения в работе администрации ГРМ. Все это заставило меня сначала попытаться осуществить досудебное урегулирование, но оно провалилось. Тогда я подал иск в Дзержинский районный суд.

 В порядке предсудебной подготовки 23 ноября 2016 г. я написал на имя директора Русского музея запрос о предоставлении информации, попросив прислать мне заверенную копию Правил обслуживания в отделе рукописей и ведомственном архиве ГРМ, текст которых отсутствует на официальном сайте ГРМ. Попутно я предложил «на официальном сайте ГРМ предусмотреть раздел «Документы», в котором разместить Устав ГРМ, Правила обслуживания в отделе рукописей и ведомственном архиве, правила работы сторонних исследователей в научной библиотеке ГРМ…» Поскольку по Конституции РФ (часть 3 ст. 15): «Любые нормативные акты, затрагивающие права, свободы и обязанности человека и гражданина, не могут применяться, если они не опубликованы официально для всеобщего сведения».

ГРМ вполне мог бы разместить в соответствии с законодательством все необходимые документы, тем более что при внимательном изучении выяснилось, что Устав ФГБУК «Государственный Русский музей» был утвержден приказом Министерства культуры от 01.06.2011 № 598, однако в правовой базе «Консультант Плюс» указано, что этот приказ опубликован не был, значит, не вступил в силу, а приложенного к нему Устава ГРМ в правовой базе нет вообще.

Мотивом же для моего запроса директору ГРМ Гусеву было отсутствие в Правилах обслуживания в отделе рукописей ГРМ важнейшего для исследователей пункта, который появился благодаря решению Верховного суда РФ от 28.03.2016 N АКПИ16-23. Благодаря этому решению в государственных и муниципальных архивах РФ пользователи теперь имеют право на изготовление копий документов собственными техническими средствами с использованием фотоаппаратов и электронных технологий (телефоны, смартфоны, планшеты). Я подробно писал об этом в статье «Архивная революция в Верховном суде». Это действительно было решением революционным и историческим, которое сильно облегчило, ускорило и удешевило работу в архивах.

Однако оказалось, что Русский музей революция обошла: здесь торжествует реакция, о чем я узнал 20 октября 2016 г., когда работал в отделе рукописей ГРМ. В этот день и.о. заведующей отделом Т. Воробьева решила поумничать и стала предъявлять мне необоснованные и непредусмотренные Порядком использования архивных документов в государственных и муниципальных архивах претензии. Затем Воробьева понесла мои требования на архивные документы, которые я хотел заказать 20 октября, заместителю директора по научной работе Е. Петровой – для цензурной проверки и утверждения (!). А уж раз она пошла к Петровой, я попросил Воробьеву попутно задать Петровой вопрос: почему в отделе рукописей и ведомственном архиве ГРМ до сих пор не выполняется решение Верховного суда от 28.03.2016 N АКПИ 16-23, вступившее в законную силу еще 28.06.2016?

Ответ замдиректора по научной работе ГРМ Петровой Е.Н., устно сообщенный мне Воробьевой, был таким: это наше внутреннее дело.

В следующий раз я был в отделе рукописей 10 ноября 2016 г., и уже заведующая отделом Н. Шабалина подтвердила, что Правил с пунктом, разрешающим пользователям архива самим фотографировать документы, все еще нет. Поэтому в своем запросе на имя В. Гусева я задал четыре простых вопроса:

а) вступило ли в законную силу решение Верховного суда от 28.03.2016 N АКПИ 16-23 в отделе рукописей и ведомственном архиве ГРМ;

б) в каком объеме оно исполняется – в частности, можно ли пользоваться в отделе рукописей ГРМ собственными ноутбуками и можно ли изготавливать копии документов собственными техническими средствами с использованием фото-, микро-, ксерокопирования и использованием электронных технологий (цитирую по тексту решения Верховного суда);

в) по какой причине еще 10 ноября 2016 г. ГРМ не исполнял решение Верховного суда;

г) не считает ли руководство ГРМ территорию музея анклавом, на который законы РФ не распространяются.

Однако вместо ответа на свой запрос я получил пустую отписку за подписью и.о. заместителя директора по научной работе Г. Голдовского (от 26.12.2016 № 4079/2), в которой не содержалось ответов на мои вопросы. Причем, согласно Федеральному закону от 02.05.2006 N 59-ФЗ  «О порядке рассмотрения обращений граждан РФ», отвечать мне должно было «лицо, постоянно, временно или по специальному полномочию… выполняющее организационно-распорядительные, административно-хозяйственные функции».

В соответствии с Уставом ГРМ, пусть и не размещенном на сайте ГРМ, это директор либо лицо, исполняющее его обязанности, но Г. Голдовский не являлся руководителем ГРМ и отвечать мне вообще не имел права. Поэтому фактически на свой запрос о предоставлении информации я ответа из ГРМ вообще не получил. Не говоря и о том, что мне должны были прислать из ГРМ сами Правила, чего не сделали.

Ну, я прочитал Правила работы пользователей в читальном зале отдела рукописей. И оказалось, что в них нет не только того пункта, который разрешает самим фотографировать документы и который свято выполняется практически во всех архивах, но еще четыре пункта грубо нарушают приказ Министерства культуры РФ от 03.06.2013 № 635 (ред. от 03.12.2015, с изм. от 28.03.2016) «Об утверждении Порядка использования архивных документов в государственных и муниципальных архивах».

Например, согласно п. 2.3. Правил ГРМ, «разрешение на работу в читальном зале согласовывается с заместителем директора по научной работе Русского музея и заведующим отделом». В то время как по приказу Министерства культуры «разрешение на работу в читальном зале дается руководителем архива или уполномоченным им лицом (далее – руководство архива) на срок не более одного года с оформлением пропуска в читальный зал в установленном порядке». Таким образом, вопреки приказу министерства в процесс разрешения вклинилась все та же замдиректора Е. Петрова, которая привыкла в музее всем единолично распоряжаться и все контролировать. Причем если в приказе министерства указан срок – не более одного года, то в правилах ГРМ срок вообще не указан – видимо, на усмотрение Петровой.

Или по приказу министерства «пользователь допускается для работы в читальный зал на основании личного заявления или письма направившей его организации», а в правилах ГРМ только «в порядке исключения отдельные пользователи могут допускаться к работе в читальном зале по личному заявлению». Налицо ограничение права.

Наконец, в правилах ГРМ есть еще один пункт под номером 3.2.2, аналога которого в документе, утвержденном министерством, нет вообще. Речь идет о перечне документов, в который «входят приказы ГРМ по личному составу, содержащие персональные данные о владельцах, акты реставрационных, атрибуционных советов и другие материалы. Отдел предоставляет такого рода информацию учреждениям РФ, зарубежным организациям и частным лицам по официальным запросам. В исключительных случаях, обоснованных исследовательской необходимостью, пользователь имеет право доступа к таким материалам».

Опять эти исключительные случаи! Причем в обоснование дана ссылка на п. 2 статьи 5 Федерального закона «Об информации, информационных технологиях и о защите информации»: «Информация в зависимости от категории доступа к ней подразделяется на общедоступную информацию, а также на информацию, доступ к которой ограничен федеральными законами (информация ограниченного доступа)».

Это самый забавный пункт Правил ГРМ, потому что государственная, коммерческая, налоговая, банковская, аудиторская, нотариальная и врачебная тайны, а также тайна исповеди и сведения о должнике и просроченной задолженности вряд ли могут иметь отношение к тому, что хранится в рукописном отделе и ведомственном архиве ГРМ. Речь может идти исключительно о персональных данных, а с учетом ст. 1, пункта 2, части 2 Федерального Закона от 27.07.2006 № 152-ФЗ «О персональных данных» подразумеваться может личная, семейная тайна.

Но почему акты реставрационных и атрибуционных советов объявлены материалами ограниченного доступа, на каком юридическом основании? Под какую категорию такие ограничения могут подпасть? Почему акт заседания атрибуционного совета по атрибуции картины определенному художнику – скажем, Брюллову или Ларионову – является материалом ограниченного доступа? Что здесь надо защищать и на каком законном основании? Фамилию художника? Или фамилии выступающих сотрудников на заседании? Это личная, семейная или врачебная тайна? Да, акты реставрационных советов теоретически могут содержать нелицеприятные оценки работы реставраторов, но эта информация о деятельности ГРМ не может иметь ограниченный доступ.

Вывод простой: за всем, что я описал, мне отлично видна Е. Петрова, привыкшая распоряжаться в музее, как в своей частной лавочке. Абсурд, но она ощущает себя их начальницей тоже и уверена, что музей подчиняется лично ей. По-русски это всегда называлось самодурством, причем оно фундировано слухом, который, я думаю, сама же Петрова распустила: что ее лучшая подруга – Валентина Ивановна. И потому ей можно всё.

В общем, суд обещает быть интересным.                

Михаил Золотоносов