Когда было мне то ли одиннадцать, то ли двенадцать лет, выдалась такая же снежная, как нынче, зима. Мы в нашем огромном дворе-сквере не лепили снеговиков, мы строили снежные крепости. Но и это казалось мелковато. И пришла мне в голову фантастическая, но совершенно естественная для мальчишки идея: вот бы собрать в огромную кучу-пирамиду снег, чтоб не растаял он до самого лета, чтоб можно было кататься с этой горы хоть на фанерке, хоть на лыжах и в мае, и даже в июне.
Я поделился этой мечтой с приятелями, но энтузиазма в них не зажег. Может, были они поумнее меня, может, пореалистичней смотрели на жизнь, а может, не хватило мне харизмы, чтоб хотя бы на первый безумный шаг подвигнуть соратников.
Сравнительно недавно, лет десять назад, мне довелось увидеть свою детскую мечту воплощенной. В заполярном городе Нарьян-Мар, в конце апреля. Мечта выглядела тем более отвратительно, что была окарикатурена водруженным на самую верхушку – бульдозер затолкал! – помятой иномаркой. Видно, этот подснежник в пылу борьбы с метельными заносами не был вовремя замечен трактористом, а потом уж поздно было жалеть.
У всякой медали две стороны, диалектику с кончиной марксизма-ленинизма никто не отменил. Вот и мечемся – внутри себя – между недостижимым идеалом и достигнутым убогим результатом, между очарованием русской матушки-зимы и жутью нечищеных тротуаров.
Весь январь про беспомощность городской власти в борьбе со снегом писали-говорили все, даже кому и лень было. Не буду добавлять свой голос в этот хор: не получается у них побеждать эту ежесезонную проблему, хоть ты тресни! До символа уборки – лопата! – начальственная мысль в ночных совещаниях еще добирается, но дальше – никак. Видать, какой-то другой заботой эти горынычевы головы заняты.
Я предлагаю смиренно принять эту объективную реальность, данную нам в малоприятных ощущениях, и полюбоваться оборотной стороной медали: зима-то красивая! Посмотрите на городских псов, ошалевших от счастья носиться по уши в пушистых сугробах… Встаньте против света так, чтоб снега сверкали. Разглядите, наконец, обычную снежинку, это совершенство, лежащее в основании нынешнего городского кошмара… Тьфу! Невольно получилось!
Кстати, про снежинки. Во второй половине XIX века два фотографа – российский и американский – независимо друг от друга занялись микрофотосъемкой. Объектом их интереса стали снежинки. Россиянин Андрей Сигсон получал заказы на свои работы из крупнейших европейских университетов, а на Парижской всемирной выставке в 1900 году за фотографии снежинок получил золотую медаль. Впрочем, земляки в Рыбинске считали занятие его причудой, которая только отвлекает от серьезного заработка на портретной съемке. По иронии судьбы ни одного собственного портрета Андрея Андреевича Сигсона не сохранилось – только снежинки…
Американец Уилсон Алвин Бентли был на четверть века младше, начал снимать снежинки позже, однако многие именно его считают «пионером микрофотографии» – такова сила пиара! Бентли-Snowflake публиковал свои фото и статьи в научных и популярных журналах, сотрудничал с бюро погоды США, написал монографию «Снежные кристаллы». На родине Бентли в штате Вермонт открыт музей его имени, а не так давно на выставке в Нью-Йорке десять его снежинок продавались по 4800 долларов за штуку…
Кто-то скажет: мы тут в сугробах утопаем, а он нам про снежинки!
Есть такая практика, способствующая поддержанию и развитию остроты зрения, – смотреть то на кончик носа, то на линию горизонта, попеременно вглядываться то в условное микро-, то в макро-. И это не только про глаза. Наше петербургское Snow show будет продолжаться еще долго, скоро начнется сезон «сосуль», и чтоб лучше различать главных действующих лиц этого «белого цирка», нужно время от времени отвлекаться на прекрасное. Просто чтоб глаза не уставали.
Владимир Петров
