Почти синхронно произошли две запредельные во всех смыслах трагедии.
Сперва (предположительно) «вагнеровцы», работая демонстративно на камеру, примотали скотчем к бетонному блоку и размозжили кувалдой череп «предателю» (сдавшемуся в плен украинской стороне, а затем выданному ею обратно вагнеровцам на расправу – как говорят, по «выгодному обменному курсу 1 : 20»). Перед этим палачи заставили обречённого на казнь произнести «саморазоблачительную» речь. А через несколько дней (предположительно) украинские военные, куражисто переговариваясь, и тоже «под камеру», расстреляли в упор группу сдавшихся в плен российских военных, положенных перед тем ничком на землю с закинутыми за голову руками. Та и другая съёмки тут же попали в Сеть и стали «вирусными».
Всё это заставляет в очередной раз задуматься не только о том, во что превращает людей ситуация военных действий, каких персонажей она максимально успешно «пиарит» и какие качества людей по полной вытаскивает «на поверхность». Такие размышления и оценки понятны, справедливы, но, увы, не новы.
Новым, выводящим беспредельный военный ужас на совершенно иной уровень античеловечности, является мультимедейно-сетевой этой дьявольщины формат.
Если XX век, век «восстания масс», с его кровавыми державно-тоталитарными «погружениями» зафиксировал, по выражению Ханны Арендт, «банальность зла», то XXI век, с его неототалитаризмом восставших сетевых толп, помешавшихся, подобно праздному плебсу Рима эпохи упадка, на «хлебе» (тотальной безопасности) и «зрелищах» (хайповом сетевом контенте), это банальное зло легитимировал.
В эпоху Сети банально-злым, равно как и банально-добрым, а значит по факту – нравственно никаким, стало всё. Нет больше ни подвигов, ни преступлений, ни трагедий, ни триумфов. А есть только лайки, комменты и, главное, репосты. Одним словом, сетевой хайп.
И есть толпы «хайпующих за» и «хайпующих против». Причём среди тех и других не различимы голоса людей. Слышен лишь не стихающий гул тех, кто профессионально играет роль сетевого загонщика инфо-скота на кибер-скотобойню. И неважно, какую. Ибо каноны отменяющих человечность кровожадного улюлюкания, «удалого» бессердечия и тотального игнора любого голоса с «другой стороны» – одни и те же повсеместно.
При этом ценность загнанных на инфо-убой – ровно та же, что у животных, назначенных к массовому потреблению: сугубо утилитарная и расходная. Какие бы ни случались в реальной жизни драмы или катастрофы, затрагивающие судьбы конкретных живых людей, – в оперативной сетевой памяти все эти кибер-гекатомбы «живут» не больше недели, после чего их сменяют новые горы только что освежёванных инфо-туш.
Неслучайно историческая память не только России, но и других стран, и человечества в целом за последние десятилетия не пополнилось ни одним персонифицированным и культурно проработанным героическим или трагическим нарративом. И даже террористические антигерои XXI века, имена которых поначалу казались сопоставимыми с именами «культовых» злодеев XX столетия, стремительно «линяют» и «забываются», а объектами для негативного сравнения по-прежнему остаются антагонисты из столетия минувшего. Равно как и протагонистами новейшей истории, прочно закрепившимися в памяти человечества, являются не отшумевшие и уже успевшие кануть в Лету акторы последних двух с небольшим десятилетий, но «герои XX века», а равно более отдалённых эпох.
И дело не только в том, что в минувшие столетия на Земле жили «титаны и герои», на смену которым в XXI веке вдруг явились «люди без свойств».
Дело в том, что сетевая цивилизация приучила человека воспринимать реальное бытие как вторичное по отношению к его виртуальному аватару. И настоящие страдания настоящих живых людей оказались в итоге сами по себе ничего не значащими «псевдо-событиями», имеющими ценность сугубо как «заготовки под сетевой холивар», склоняющие чашу хайповых весов на ту или другую его сторону.
Эпоха Интернета стёрла живых людей в сетевую пыль.
Глобальная сеть породила у «новейшего человека» тошнотворную пресыщённость избытком не просто информационного сора, но резко негативного инфотейнмента, замешанного на человеческих страданиях, превращаемых Сетью в агрессивно-навязчивый и моментально ротируемый видео-товар. Как следствие – человек, и особенно человек страдающий, – стал восприниматься «людьми Сети» как смертельно надоевший и даже токсичный информационный биомусор, годный разве что на разгон очередной грязевой волны сетевого полит-хейта. Когда с одной стороны публичная демонстрация бессудного убийства человека оценивается как «прекрасная режиссёрская работа», которая «смотрится на одном дыхании», а с другой стороны – бессудный расстрел нескольких безоружных людей квалифицируется, с таким же омерзительным смакованием деталей смертоносного деяния, как «нормальная ситуация на войне»…
Продолжая Сократа, который как-то сказал: «Я знаю, что ничего не знаю», – закончу собственным «софизмом»: «Я ненавижу ненависть». Ненавижу обе её производные – во-первых, насилие и, во-вторых, ложь, стремящуюся это насилие скрыть или оправдать. И да, мне ненавистен сегодняшний генеральный продюсер ненависти и бесчеловечности – Интернет (при всех его бесспорных благах и пользах). Из-за него покорёжились все прежние правовые и гуманистические смыслы, из-за него человечество с каждым годом становится всё глупее и непримиримее к «другому», не уставая при этом трындеть про безопасность, терпимость, инклюзивность и прочие благомудрости.
Впрочем, всё это я пишу лишь для того, чтобы тут же залить сказанное в Сеть, живущую по тем самым законам мультимедийного хайпа, которые кажутся мне фундаментом всей новейшей бесчеловечности…
Утешает разве только то, что, как показывает история, вслед за деградантской эпохой гарантированного хлеба и живодёрских зрелищ рано или поздно приходят другие, поначалу более трудные, но в перспективе более человечные времена…
Даниил Коцюбинский
Илл.: Кровавая арена. Иллюстрация Яна Стыки к роману Генрика Сенкевича «Quo vadis». 1902 г.
