Два года назад в Белоруссии состоялись президентские выборы, которые войдут в учебники истории страны и Европы. Президент Лукашенко баллотировался в шестой раз и объявил о своей победе в первом туре. Оппозиция и международные организации результаты выборов не признали. Сотни тысяч людей вышли на улицы Минска и других городов. Протесты были подавлены. Лукашенко смог удержать власть.
Аналитик Белорусского института стратегических исследований Вадим Можейко комментирует положение, которое сложилось в стране и вокруг нее через два года после событий августа 2020-го.
.
- Вадим Можейко
.
– Каковы главные последствия тех событий для государства и для белорусского общества?
– Если выделять какие-то ключевые последствия, то, вопреки ожиданиям, по сути, президентские выборы 2020 года в нормальном виде не состоялись, по той простой причине, что даже с помощью репрессий и фальсификаций никакой легитимный президент выбран не был. Это стало проблемой для всей Белоруссии. В частности, для участников президентской гонки. Они ведут себя по-разному, но и Лукашенко, и Тихановская считают, с одной стороны, что им многое удалось и они так или иначе победили, но при этом ни тот, ни другой не получили той легитимности, которую бы хотели.
Мы видим, что Лукашенко формально удерживает власть в Минске. У него есть физический ресурс правления, но его не признают на Западе официальным президентом. Раньше были претензии к соблюдению прав человека, но никто не спорил, что он глава государства. Теперь пошатнулся его статус и на Востоке. Россия признает его президентом, но одно дело, когда проходит встреча двух лидеров, обладающих реальной легитимностью в своих странах, и совсем по другому выглядят переговоры Путина и Лукашенко, когда президент РФ понимает, что вся власть собеседника держится на его поддержке. Это сильно подтачивает позиции Лукашенко.
- Неформальная встреча Владимира Путина с Александром Лукашенко и его сыном Николаем. Фото: kremlin.ru
.
С похожими проблемами столкнулась и Светлана Тихановская. Она не проводила инаугурацию, не обладает властью в Белоруссии, хотя у нее несравнимо больше внешней политической легитимности. По сути, вся внешняя политика Белоруссии делается сейчас именно офисом Тихановской. У него есть достижения не только политические, но и бытовые, вроде введения гуманитарного ВНЖ в Польше для белорусов. Это стало возможно именно благодаря работе Тихановской и ее команды.
В то же время у нее нет настоящей президентской легитимности. Конечно, в комментариях на YouTube ее пишут «госпожа президент», но в действительности она так себя не называет.
- По данным белорусского ЦИК, Светлана Тихановская получила на выборах президента Беларуси 10,1% голосов, альтернативные подсчеты говорили о том, что ее поддержка составляет от 25% до 70%
.
Белоруссия оказалась в ситуации, когда никакого легитимного лидера нет. Дальше можно, исходя из своих политических предпочтений, спорить о том, кто лучше, кто хуже. Если говорить прагматично, то эта ситуация вела к очень большим рискам, когда у государства нет однозначно законного представителя, когда, тот, кто удерживает власть, вынужден опираться на внешнюю поддержку.
К сожалению, за эти два года реализовались не просто худшие сценарии, а даже те, которые сложно себе было вообразить. Если власть в стране удерживает человек, который вынужден целиком и полностью полагаться на поддержку другой страны, то он не сможет отказать ей в каких-то очень серьезных уступках. В итоге это стало проблемой для всей Белоруссии, которую мы будем расхлебывать еще много, много лет, независимо от того, чем закончится нынешняя политическая ситуация. Это издержки того, что Лукашенко после 20 года нелегитимно удерживает власть.
– Разговоры о неизбежном полном объединение Белоруссии и России имеют под собой реальную почву или Александр Лукашенко будет любой ценой отстаивать суверенитет, ради остатков личной власти?
– В политике нет ничего неизбежного. Говоря об объединении, конечно, не всегда понятно, какой конкретно возможен сценарий. Кроме того, что Россия такая сильная, что все сможет. Пока мы видим из современной истории, что РФ умеет с помощью силы присоединять к себе территории. Это не признается другими странами. Россия умеет создавать зоны замороженных конфликтов на постсоветском пространстве: от Приднестровья до Грузии. Но у Кремля не получилось сформировать какие-то внятно действующие объединения разных стран в одну, а даже какие-то конкретные союзы.
В такой ситуации, честно говоря, я не вижу, что у России есть на это какие-то реальные возможности. Очевидно, что Лукашенко будет сопротивляться. Он авторитарен. Такие не любят делиться властью. Ладно, позиция Лукашенко, но мне кажется, что украинская кампания показывает, что важна и позиция общества. Если ты даже имеешь преимущество в военной силе, это не значит, что у тебя все будет хорошо получаться на территориях, где большинство людей тебя не поддерживает. Мы видим, как отличается поведение местного населения, например, в Крыму в 2014-м году и сейчас где-нибудь на Херсонщине.
В белорусском обществе, по разной социологии, уже достаточно давно, еще с нулевых годов, сформировался вполне понятный общественный консенсус о том, что Беларусь – это независимое государство. Белорусы, в значительной части, могут выступать с пророссийских позиций, но это всегда о добрососедских отношениях. Мы хотим дружить с Россией, торговать с Россией, но не объединяться в одно государство.
Сейчас риски сценария объединения или поглощения Белоруссии выше, чем раньше. Это связанно именно с тем, что произошло в 20-м году, когда Лукашенко власть удержал, но без внутренней легитимности. Правда, высокие риски не означают, что это обязательно произойдет. Объединение с Россией все еще менее вероятно, чем его отсутствие.
- Картина, написанная дочерью сотрудника Службы безопасности президента Беларуси. Лукашенко картина понравилась. На ней он изображен во время событий 23 августа 2020 года, когда в Минске проходила многотысячная акция протеста. Художница «довольно точно схватила важный в жизни момент», – сказал Лукашенко, принимая картину в подарок.
.
– Если обстоятельства (новые выборы, референдум) позволят гражданскому обществу вновь проявить себя, не испугаются ли белорусы опыта 2020 года?
– Опыта 20 года стратегически бояться нечего. Революции – это очень высоко рисковые стартапы. Вероятность провала всегда выше, чем победы. Понятно, что 20 год стал во многом возможен, потому что забывался опыт большого предыдущего уличного насилия. На протестах 2017 года против так называемого «налога на безработицу» насилия применялось значительно меньше. В 2015-м во время выборов и вовсе не было массовых протесов, а с 2010 до 2020 прошло 10 лет. Конечно, важно чтобы у общества не было болезненной травмы на тему того, как страшно протестовать.
Люди разуверились в эффективности мирного протеста, потому что не увидели его результатов. По логике от противного, можно хотеть уверовать в немирный протест. По той простой причине, что раз одно не сработало, может быть другое сработает. Когда люди устают от долгого противостояния, они начинают искать простых и легких решений.
Михаил Мазлин
