В прокат вышел фильм Кирилла Серебренникова «Лето» – картина, которая способна стать яблоком раздора среди зрителей и критиков почище, чем звягинцевский «Левиафан». Главные герои – культовые в русском роке фигуры: Виктор Цой и Майк Науменко, главная интрига – любовная история между женой Науменко и юным Цоем.
Роль Науменко сыграл поп-исполнитель Рома Зверь из группы «Звери». Мировая премьера «Лета» прошла на Каннском кинофестивале, где «Лето» было вместе с фильмами Годара и Спайка Ли. Первые зрители картины разделились во мнениях в амплитуде от «великолепно» до «ужасно», а Борис Гребенщиков, прочитав сценарий, назвал историю ложью. Но реальность превзошла фантазию кинематографистов – режиссер фильма уже больше года находится под домашним арестом по обвинению в растрате государственных средств. «Город 812» посмотрел картину о Викторе Цое и начале 80-х и нашел этот ретро-фильм чрезвычайно актуальным.
Писать рецензию на фильм Кирилла Серебренникова – ответственное дело. Почти такое же, как снимать фильм про легенды русского рока. Ведь «Лето» затрагивает коллективную культурную память, а это ситуация потенциально взрывоопасная. У нашей большой страны очень мало общих точек соприкосновения, а такие фигуры, как Цой и отчасти Науменко, до сих пор имеют статус опорных точек.
Но фильм Серебренникова не байопик. Причем гораздо больше, чем недавний германовский «Довлатов», где героем тоже был один из символов эпохи и про который тоже спорили: «похож – не похож». Сравнение «Лета» с «Довлатовым» тем более важно, что идеологически фильмы чрезвычайно схожи – они оба про статус художника, его отношение с враждебным миром и немного про природу творчества. И снимались они на одной волне рефлексий об уровне свободы, уже в наше время и не только для художников, а для всех без исключения граждан.
Однако если в «Довлатове» реконструкция эпохи вышла на первый план, полностью затмив собой фигуру художника, то у Серебренникова эта проблема не стоит. Совершенно не важно, правдиво или нет в «Лете» изображен быт и люди начала 80-х. Здесь есть совершенно жизнеспособные и самодостаточные герои, в которых веришь независимо от того, похож Рома Зверь на реального Науменко или нет. Достигается это довольно интересно: герои, вернее герой – Майк Науменко, с его песнями, отношениями с друзьями и женой, извлекается из конкретных 80-х и помещается в черно-белый, полувыдуманный Питер, где герои и массовка в любой момент могут запеть в троллейбусе Игги Попа и где во время спора о музыке можно в упор выстрелить в собеседника, а он не умрет и продолжит дискуссию. В «Лете» все это есть и представлено в виде отдельных номеров, в которых к изображению добавляется анимация. Из-за этого кинокритики обозвали фильм мюзиклом и сравнили с «Ассой».
Однако на «Лето» больше повлиял театральный опыт Серебренникова, позволяющий использовать условность, которая помогла дистанцироваться от деталей, способных разрушить основные идеи фильма.
Например, полную герметичность русского рока времени его становления. Все критики отметили, что в «Лете» совершенно беззубая советская власть. Тексты песен по-свойски литуются в столовой за обедом, а неформатных участников от греха отправляют за компотом. Действительность, как известно, была значительно жестче, но это смещение происходит от того, что главные конфликты происходят в «Лете» не с властью, а внутри героя и маленького круга его друзей: Боба – Бориса Гребенщикова (очень похожий Никита Ефремов), музыкального критика, похожего на Артемия Троицкого, и других. В этом кругу больше всего ценят хороший вкус и принадлежность к музыкальному направлению. Все проблемы у серебренниковских героев очень конкретны – «Лето» получилось драматургически очень четким.
Ввести молодого и очень талантливого конкурента в круг избранных или попридержать? Посоветовать изменить припев в «Бездельнике», вошедшем в первый альбом «Кино», или промолчать? Наконец, оставить вдвоем друга и влюбленную в него жену или нет? Эти экзамены на порядочность Науменко сдает блестяще, и хотя это не приносит ему особенной радости, он сохраняет и самоуважение, и свой маленький мир.
Не то Виктор Цой. Человек со стороны, пэтэушник, на досуге вырезающий поделки из дерева, он не то что менее порядочен, но занят только музыкой и действует по наитию. Цой, сыгранный немецким артистом корейского происхождения Тео Ю и озвученный Денисом Клявером, получился немного вещью в себе, но это только добавляет персонажу притягательности – загадка Цоя остается неразгаданной. Так и должно быть. Главное, что он способен стать голосом миллионов.
Цой у Серебренникова претендует на статус универсального культурного героя – художника, сохраняющего свободу в несвободном мире.
Сейчас такой герой нужен нам снова – в нашем формально свободном пространстве художники оказались тотально не способны на свободное высказывание. В российском кино этот феномен красиво называется «новые тихие» – режиссеры, ушедшие в изображение частностей, чтобы не говорить о главном. В ленинградском рок-клубе сказали бы проще: «провтыкали».
Елена Некрасова
