Текст, который помещен ниже, написала Оксана Лысенко, старший научный сотрудник Государственного Русского музея. Этой статье предшествовали, во-первых, два ее интервью, которые сопровождалась публикацией большого количества документов и фотографий, во-вторых, начавшаяся переписка с Министерством культуры, пока ответившим на заявление депутата ЗакСа А.А.Ковалева бессмысленной отпиской, и, наконец, большим (47 тысяч знаков) материалом, размещенным 2 июля 2020 г. на сайте ГРМ (см. тут).
По существу, это коллективная отповедь Оксане Лысенко, написанная 12 сотрудниками ГРМ, из которых 10 находятся в подчинении у О.А.Бабиной – заместителя директора ГРМ по учету и хранению, которая, собственно, и является главной ответственной за крайне неудовлетворительное хранение картинных рам, поскольку Отдел исторического музейного оборудования и картинных рам находится в ее непосредственном подчинении. Можно предположить использование административного ресурса. Во всяком случае ничего удивительного нет в том, что после обнародования Оксаной Лысенко большого числа компрометирующих фактов (в том числе и фотофактов), подчиненные Бабиной, а также некоторые присоединившиеся к ним сотрудники, собравшись в коллектив, решили устроить то, что Лысенко метко назвала «виртуальным партийным собранием». Чтобы большинством голосов осудить, заклеймить, обвинить… Не случайно материал на сайте ГРМ имеет уточнение: «Комментарии специалистов». Намек простой: Лысенко – дилетант и злопыхатель, а вот выступившие на партсобрании – все специалисты, причем именно по картинным рамам. И кроме того Лысенко – она одна, а вот нас-то целых двенадцать!
Кстати, особенно забавно в этом инвективном контексте выглядит «примкнувший к ним» Г.Н.Голдовский со своими обличениями во лжи и стариковскими поучениями по части этики, которые он адресовал Лысенко. То ли он наивно надеется на карьерный рост Бабиной и свое выступление рассматривает как инвестицию в собственную будущую карьеру («надежды… отраду старым подают»), то ли просто испугался, что упустит случайно предоставившуюся возможность испортить свою репутацию?..
По большому счету я оцениваю даже это партсобрание положительно. Все-таки и саму О.А.Бабину, и ее подчиненных удалось вызвать – пусть пока и не совсем удачно – на разговор, вывести проблемы в публичный дискурс, нарушить «заговор молчания», девизом которого всегда является призыв «не выносить сор из избы». То есть терпеть десятилетиями сор у себя в избе – это нормально, а вот попытаться что-то изменить к лучшему, поставить проблему во всей ее полноте и остроте – это вроде предательства, это нарушение закона омерты – мафиозного кодекса чести, которому обязаны следовать сотрудники музея, словно они члены мафии.
То есть Валаамова ослица заговорила и в своеобразной форме оправдывается, стараясь нападать, а виноватой называет саму Лысенко. Конечно, с непривычки, от полного неумения полемизировать, вести дискуссию, так и получается. Поэтому участники торопятся обвинить Лысенко в «собственной несостоятельности и бездействии» (видимо, Лысенко должна была сама сделать то, чем обязан заниматься целый отдел картинных рам плюс служба реставраторов), во лжи, в «дешевом фейке» (остро модное нынче слово) – вместо полемики по существу.
Кстати, целью наших материалов было привлечение внимания не «массовых читателей» (к которым на партсобрании почему-то отнеслись с нескрываемым презрением), а Министерства культуры и лично министра О.Б.Любимовой, к которой обратился депутат ЗакСа А.А.Ковалев.
И я предполагаю, что поскольку Министерство культуры уже в курсе обоих интервью Оксаны Лысенко, в курсе затронутых ею проблем, этот бездоказательный материал на сайте ГРМ размещен именно для МК – чтобы там не подумали, будто Бабина и др. согласны со всем, что сказала Лысенко.
Конечно, выглядит этот материал 12-ти сотрудников ГРМ, размещенный на сайте музея, жалко, но я призываю всех снисходительно отнестись к этой «коллективке»: они ведь только учатся дискутировать, они в самом начале длинного пути. Отсюда и очаровательные аргументы с нотками хамства типа «сам дурак». Так бабы ругаются на кухне в коммунальной квартире. Да, уровень обсуждения не академический, но уж какой есть…
Когда на партийных собраниях обсуждали чье-то персональное дело, то в финале всегда назначали партийное взыскание. Согласно традициям КПСС так произошло и на этот раз: Оксане Лысенко объявлен выговор (приказ от 02.07.2020 № 674-к, подписанный директором ГРМ В.А.Гусевым). Основанием, как и следовало ожидать, послужила служебная записка все той же О.А.Бабиной.
Примечательно, что хранение картинных рам в ненадлежащих условиях, во влаге и плесени, о котором давно говорит и пишет Лысенко, директора музея не волнует; не беспокоит его и то, что уникальные рамы XVIII в. оценены по 1 рублю и не включены в состав Музейного фонда РФ. Зато Гусева вдруг взволновали «жалобы со стороны посетителей о состоянии картинных рам на экспозиции». Это одно из оснований выговора.
Однако, во-первых, за физическое состояние картинных рам на экспозиции отвечает не Лысенко (она – хранитель рам на экспозиции), а реставраторы, которые обязаны делать обходы и сообщать хранителю результаты, чтобы затем сообща принимать решения.
Во-вторых, жалобы посетителей на состояние картинных рам на экспозиции почему-то сильно беспокоят директора, но жалобы самой Лысенко на содержание рам в грязном подвале – почему-то нет. Причем в протоколе партсобрания, опубликованном на сайте ГРМ, прямо сказано о распространении «в последние месяцы в сетевом пространстве недостоверных сведений по поводу организации в Русском музее хранения, учета и реставрации картинных рам…». Но если сведения о плохом состоянии недостоверны, то почему дается ссылка на плохое состояние рам на экспозиции? Получается, что утверждение в протоколе партсобрания прямо противоречит записи в приказе о выговоре.
В-третьих, в тексте выговора нет ссылки на соответствующий акт осмотра рам на экскпозиции после жалоб посетителей – акт, в котором было бы зафиксировано подтверждение жалоб посетителей, без которых эта претензия голословна и точно соответствует принципу «сам дурак». Нет и даты осмотра.
Что касается еще одного основания выговора – несвоевременного оформления актов ВМП (внутримузейной передачи), то, как пояснила Лысенко, никаких претензий ей по актам ВМП не предъявляли, т.е. это нарушение также не было зафиксировано каким-либо документом. Но в результате грубо нарушена процедура объявления выговора, поскольку, согласно ст. 193 Трудового кодекса, «до применения дисциплинарного взыскания работодатель должен затребовать от работника письменное объяснение», а само «дисциплинарное взыскание применяется не позднее одного месяца со дня обнаружения проступка», однако ни сам проступок, ни его дата никак не документированы.
То есть выговор, как я предполагаю: а) объявлен с очевидными нарушениями Трудового кодекса, б) является сведением счетов за ту непримиримую гражданскую позицию, которую заняла Оксана Лысенко, местью за то, что она упорно противостоит руководству ГРМ, принципиально критикуя его и защищая от бездействия администрации музея картинные рамы.
Редакция располагает интересным документом (подтвержденным диктофонной записью) – протоколом производственного совещания Отдела исторического музейного оборуудования и картинных рам от 9 октября 2018 г. Начинается он с замечательного по своей циничной откровенности вступления заведующего отделом В.Д.Школьникова:
«Должен вам сообщить, что наш отдел с большой степенью вероятности будет расформирован. Причиной этого является ваша борьба. Если вы боретесь с дирекцией, значит дирекция будет бороться с вами, с нами. <…> Есть ли шанс сохранить наш отдел? Теоретически есть. Но необходимым условием этого будет прекращение вашей деятельности по противодействию планам администрации. То есть обещание прекращения и прекращение».
Тогда, осенью 2018 г., борьба шла с передислокацией фондов в непригодные для этого помещения в связи с намечавшейся глобальной варварской перестройкой Михайловского дворца. Теперь борьба идет за спасение картинных рам. Но вопрос стоит так же: если сотрудник борется с бездействием администрации, то администрация борется не за спасение рам, не с собсвенным бездействием, а… с сотрудником. Чтобы сотрудник заткнулся и не выносил сор из избы. Все же молчат, почему одна Лысенко молчать не желает?
Безусловно, эта статья Оксаны Лысенко, как и предыдущие материалы на эту же тему, имеют достаточно специальный характер, к тому же они показывают внутреннюю жизнь Русского музея, «изнанку», обычно скрытую от посторонних глаз. Да, эта «изнанка» местами неприглядна, но что поделать, такова реальная жизнь. Если проблемы есть у государства в целом, то как же их может не быть у отдельного музея.
При этом надо учесть, что общекультурную значимость публикуемым материалам придает то, что речь идет о Русском музее – одном из главных музеев России, что придает теме государственную важность. ГРМ – это не частный музей В.А.Гусева, Е.Н.Петровой или О.А.Бабиной, это музей, принадлежащий государству, и о проблемах, которые в музее есть, тем более о таких, которые не решаются годами, имеют право и должны знать все. На ГРМ смотрят музейные работники всей страны, его проблемами интересуются музейщики и за рубежом, и это заставляет нас выносить проблемы Русского музея, сколь бы специальными они ни казались, на всеобщее обозрение и обсуждение.
Михаил Золотоносов
- О.Лысенко проводит занятие по картинным рамам с детьми
Оксана Лысенко. “Часть музейной истории уничтожается на наших глазах”
2 июля 2020 года в жизни Государственного Русского музея произошло беспрецедентное событие. В этот день на сайте музея появилась публикация, направленная против своего же сотрудника, защищающего предметы из музейного собрания. Публикация называется: «Картинные рамы в Русском музее. Комментарии специалистов».
Тем, кто следит за судьбой картинных рам в Русском музее, известно, что я дала два интервью, размещенных на сайте журнала «Город 812»: 7 апреля и 15 июня 2020 г. (см. тут и тут), в которых подробно рассказала, в каких ужасающих условиях в ГРМ хранятся рамы XVIII–XX вв., равно как и о том, что эти произведения до сих пор не включены в Государственный каталог Музейного фонда РФ.
Также я рассказала о том, что год назад все уникальное собрание картинных рам было поставлено на хозяйственный учет с оценкой каждой рамы в 1 рубль! Всем читавшим мои интервью известно, что, прежде чем выйти с проблемами, касающимися сохранения важной части культурного наследия страны, на публичное поле, я сделала все возможное (откровенно говоря, и невозможное тоже!), чтобы решить вопросы внутри музея, не вынося их на публичное обсуждение. Однако внутри музея – не получилось! Даже на коллективное обращение сотрудников к директору музея В.А.Гусеву с просьбой решить проблему хранения многих картинных рам ответа не последовало.
В результате моих интервью серьезнейшие проблемы хранения и учета картинных рам, которые многие десятилетия в ГРМ замалчивались, привлекли внимание широкой общественности. О проблемах рам в Русском музее заговорили не только в России, но и за рубежом.
А в ответ на сайте Русского музея появилась публикация, обвиняющая меня в «распространении недостоверных сведений», нежелании работать, «наплевательском отношении к реноме музея», «кляузничестве» и даже в присвоении самой себе статуса «специалиста с мировым именем».
Все помнят, как в 2018 г. в связи с готовившейся тогда реконструкцией Михайловского дворца администрация музея требовала в срочном порядке передислоцировать многие фонды в неподготовленные для этого помещения. Тогда большинство хранителей и заведующих отделами отказывались выполнять распоряжение, грозившее ухудшением состояния сохранности многим предметам. Сотрудники музея рассказали о проблемах перемещения фондов в прессе.
В ответ начальник службы «Виртуальный Русский музей» М.Ю.Гладких, не имеющая никакого отношения к хранению, но явно по заказу тех, кому переезд был так необходим, дала интервью для сайта «78.ru», в котором хранители попросту обвинялись в недобросовестности: «Среди работников музея есть мнение, что реконструкции могут бояться те, кто нечист на руку. Так как перенос фонда предполагает полную инвентаризацию, все возможные “грешки” выплывут наружу…».
Помню, с каким негодованием воспринял это интервью весь коллектив музея, особенно сотрудники хранительской службы.
Сейчас администрация ГРМ также не дала официального обстоятельного ответа. Вместо этого на сайте музея опубликованы «комментарии» 12 «избранных» сотрудников. Одни из них – непосредственные участники событий – стараются оправдать свои действия. А некоторые – наблюдающие за событиями со стороны, а потому не имеющие возможности сказать что-либо по сути проблемы, стараются выставить меня человеком ленивым, не уважающим коллег, равнодушным к музею.
Мне не довелось побывать на партийных собраниях времен СССР, где дебошира, алкоголика или «врага народа» коллективно клеймили и призывали к порядку. Но, думаю, как-то так все и выглядело…
Жаль, что согласившиеся выступить на этом виртуальном партийном собрании не понимают, что стараясь перевести внимание общественности (а, возможно, и Министерства культуры) с проблемы хранения и учета картинных рам в Русском музее на мою персону, выставляя меня в дурном свете, они никого этим не обманут и точно не помогут решить проблему с хранением самих произведений. Хороши или плохи мои личные и профессиональные качества, но не я допустила, чтобы многие десятилетия уникальные рамы находились в грязном подвале, лежали на полу, стояли без разделителей в стеллажах и покрывались плесенью. И не я год назад поставила все старинные рамы на хозяйственный учет со стоимостью в 1 рубль.
Характерно, что оппоненты, обвиняя меня во лжи, не привели ни одного (!) опровергающего мои слова и подтверждающего их заявления документа. Впрочем, выбранный ими жанр партсобрания этого и не предполагал.
Зато оба мои интервью изобилуют фотографиями, ксерокопиями, цитатами из нормативно-правовых актов, оппоненты же остаются голословными.
Так, в моем втором интервью за 15 июня 2020 г. (см. тут) опубликованы фотографии фонда рам в подвале Михайловского дворца с отчетливо видными огромными мокрыми пятнами, которые появляются каждый год в период отключения отопления. В ответ участник виртуального партсобрания заведующий отделом музейной климатологии Ю.Ю.Оганесова пишет: «В целом микроклимат помещений хранения исторического музейного оборудования и картинных рам соответствовал параметрам, которые характерны для зданий, находящихся в Северо-Западном регионе и не оснащенных системами кондиционирования воздуха».
Но о каких зданиях идет речь? О складах, жилых домах, подвалах, музеях? Если музеях, то о чем конкретно идет речь? И где в Северо-Западном регионе эти здания расположены: в Петербурге, в Петрозаводске?.. Почему Ю.Ю.Оганесова вместо этих общих слов не привела конкретные данные, скажем, за два предыдущих года, свидетельствующие о том, что опубликованные мною фотографии – это не что иное, как фотомонтаж, а в действительности никогда не было и не будет в период отключения отопления в фонде рам в подвале Михайловского дворца огромных мокрых и вонючих очагов?
Да потому, что она не хочет обманывать. А на «партсобрании» выступила по просьбе начальства, которое еще дополнительно старается отвлечь внимание общественности от сделанных мною фотографий ужасного фондохранилища в подвале Михайловского дворца (в настоящее время там находится 2227 рам) фотографиями другого фондохранилища в здании на Невском пр., 19 (где находится лишь 566 рам).
Любопытно, что участники партсобрания при каждом удобном случае заменяют понятие «фонд рам» на «рамочную кладовую». У них «кладовая» явно ассоциируется с местом хранения хозинвентаря, к которому год назад в ГРМ и приравняли старинные рамы. Однако забыли мои оппоненты, что кладовая – это и помещение, где сосредоточены ценности. Например, в Эрмитаже «Золотой кладовой» называют галерею драгоценностей, где собраны шедевры разных эпох, культур и стран. Так что и в случае с подвалом Михайловского дворца, где находятся произведения декоративного искусства XVIII – XIX вв. из императорских, дворянских, купеческих собраний, такое название более, чем уместно. Только вот условия хранения этим шедеврам в музее не созданы.
Впрочем, некто, пожелавший остаться анонимным, но явно наделенный властью, в речи, предваряющей выступления двенадцати коллег, сообщает, что «рамочная кладовая» «согласно существующим планам… будет модернизирована после… получения финансирования в 2021–2022 году».
Наконец-то мы услышали о планах в отношении подвального фондохранилища! Непонятно только, как эти планы соотносятся с п. 157 Инструкции по учету и хранению музейных ценностей, где сказано: «Приспособление чердачных и подвальных помещений под фондохранилища воспрещается». И еще более непонятно, куда администрация музея планирует переместить рамы (в первую очередь, больших размеров, которые не вместятся ни в одно из существующих ныне фондохранилищ) на период запланированного ремонта. Не хочется верить, что эти имеющие художественную ценность предметы останутся прямо в эпицентре строительно-ремонтных работ.
Сам факт появления планов, направленных на улучшение условий хранения более 2000 рам, свидетельствует, что лед, наконец, тронулся. И очевидно, что тронулся он только в результате вынесения мною проблемы на публичное поле. Еще зимой этого года, когда сотрудники музея обращались с коллективным письмом к директору музея В.А.Гусеву с просьбой «не остаться равнодушным к проблеме сохранения картинных рам музейного собрания» и выделить для них помещения, Владимиру Александровичу нечего было ответить. На обращении сотрудников стоит его резолюция от 03.02.2020 г.: «Бабиной. Ответ? Реальные возможности?»
Тогда возможности изысканы не были, коллективное письмо осталось без ответа. Вместо ответа О.А.Бабина собрала тогда заведующих отделами и настоятельно рекомендовала им объяснить подчиненным, что не следует подписывать групповые обращения.
Теперь же на виртуальном партсобрании аноним недвусмысленно намекает, что старейшие музейные сотрудники впали в массовое помешательство, когда подписывали письмо, имевшее якобы «фальшивый предлог ускорения ремонта старой рамочной кладовой». Действительно, настоящий бред: просить «ускорить» еще даже не запланированный ремонт!
Нельзя не заметить, что, говоря об уникальных старинных рамах, аноним упоминает их в ряду с фабричным багетом. В Русском музее, говорит он, «все рамы, включая изделия массового производства, находятся на строгом учете».
Тут и возразить нечего: что может быть строже и надежнее хозяйственного учета! Даже у анонима не повернулся язык сказать, что рамы юридически защищены так же, как и картины, графика, скульптура… Год назад старинные рамы в музее почти уравняли с ширпотребом – фабричным багетом и новоделами. Почти – потому что багет и новоделы отражаются на балансе по их реальной и весьма высокой стоимости. Например, семь новодельных рам к портретам «Смолянок» Д.Г.Левицкого стоят около миллиона рублей. А рамы XVI–XIX вв. не имеют адекватной оценки, их стоимость: 1 рубль за каждую!
Рамы перевели на хозяйственный учет на основании подписанного и.о. директора ГРМ А.Ю.Цветковой приказа № 421 от 11.10.2018. Что весьма странно! Вопросы, касающиеся предметов музейного собрания, должна решать экспертно-фондово-закупочная комиссия (ЭФЗК) (что следует из приказа МК РФ от 15.01.2019. № 17). Нельзя не глядя, без предварительной экспертизы поставить целиком все собрание произведений искусства на хозяйственный учет! Это чудовищная ошибка!
Приказ А.Ю.Цветковой перечеркнул колоссальную работу Е.И.Мачевариани (1897-1987?), уроженки Петербурга, прожившей всю блокаду в Ленинграде, имевшей медаль «За оборону Ленинграда». Согласно предоставленным мне Е.Е.Куприяновой сведениям из ведомственного архива Русского музея, Е.И.Мачевариани «в течение 15 лет в должности научно-технического работника выполняла обязанности хранителя кладовой художественных рам. Обеспечила образцовое хранение фонда рам, провела полную инвентаризацию и систематизацию рам». В 1950-е гг. Е.И.Мачевариани внесла абсолютно все рамы музейного собрания в инвентарные книги, в которыъ указаны размеры и описание рам, имеются данные об их сохранности и принадлежности к живописи. До недавнего времени эти инвентарные книги были основным документами отдела (вместе с актами приема-передачи рам установленного МК РФ образца).
Начальник Службы Государственного учета музейного фонда Е.А.Швецова, уточняя мои слова отметила: «В 1979 году хранителем рам назначен лаборант Голубева И.А., принявшая рамы, внесенные в 18 книг учета рам (Акт № 17064 от 28.12.1979 г.) Наличие особых книг регистрации рам, находящихся в Русском музее, соответствовало действовавшей Инструкции («Инструкция по учету и хранению музейных ценностей в художественных музеях и художественных отделах музеев системы Министерства культуры СССР» от 23.12.1971 года № 754)».
То есть рамы находились на музейном учете, но не были включены в состав Музейного фонда РФ. Для этого требовалось привести учет рам к необходимым нормативным требованиям.
Вместо этого хранитель фонда И.А.Голубева вместе с заведующим отделом картинных рам и исторического музейного оборудования В.Д.Школьниковым по приказу А.Ю.Цветковой в 2018 г. в срочном порядке перевели одно из лучших в стране собраний картинных рам на хозяйственный учет, тем самым нарушив пунты 76, 81, 106-б Инструкции по учету и хранению культурных ценностей (утвержденной приказом МК СССР № 290 от 17.07.1985) и приказ МК РФ от 15.01.2019 г. № 17.
Как ни старалась я тогда – в устной и письменной форме – остановить процесс, объясняя, что преступление ставить произведения на хозучет и тем самым на многие годы лишать рамы юридической защиты, меня не послушали.
И вот теперь одни из главных участников постановки рам на хозучет с оценкой в 1 рубль стали одними из активнейших участников виртуального партсобрания.
Получив слово, И.А.Голубева сделала неожиданное для хранителя признание, что не видит «причинно-следственной связи» между переводом картинных рам XVIII–XX вв. на хозяйственный учет с оценкой в 1 рубль и тем, что это может быть чревато их гибелью. Однако сотрудник Службы государственного учета музейного фонда, заведующий отделом первичного учета и движения музейных предметов Н.А.Мозохина, в отличие от И.А.Голубевой, такую связь видит! И на «партсобрании» она отметила: «Из этой проблемы – отсутствия статуса предметов основного или научно-вспомогательного фонда – плавно вытекает и проблема условий их хранения».
То есть даже ранее (до постановки на хозучет), находясь на музейном учете, но не будучи включенными в Госкаталог музейного фонда РФ, рамы не имели, по словам Н.А.Мозохиной, «никакого охранного статуса». Теперь же на хозучете с оценкой в 1 рубль их положение стало просто критическим!
Для своего выступления И.А.Голубева избрала блестящую тактику – попыталась дискредитировать меня как научного сотрудника. Она предъявила весьма серьезное и даже позорное для каждого историка искусства обвинение в неуважении коллег: «Почему О.А.Лысенко умалчивает, что в ГРМ этот процесс (поиска аутентичных рам для картин – О.Л.) идет полным ходом? Сотрудники отдела живописи XVIII – I половины XIX вв. С.Алексеев и отдела живописи 2-й пол. XIX-нач. XX вв. Г.Д.Мунжуков очень плодотворно “соединяют картины с аутентичными рамами”, и О.А.Лысенко это прекрасно известно».
Конечно известно! И я счастлива от того, что коллеги ведут столь важную работу, о чем недавно говорила в интервью С.Бородиной для портала «Мир искусства»: «И теперь одно из важных направлений научной работы – это соединение живописи с рамой. И я очень рада, что сейчас молодые музейные сотрудники отделов живописи XVIII – первой половины XIX века, и живописи второй половины XIX–XX века: Сергей Алексеев и Глеб Мунжуков занимаются поиском аутентичных рам от картин».
А после «ударной» части своего выступления И.А.Голубева стала убеждать виртуально присутствующих, что несмотря на то, что составленные Е.И.Мачевариани инвентарные книги рам заверены главным хранителем, на самом деле это книги хозяйственного учета! Где-то в них имеется подпись бухгалтера-ревизора и вообще книги «расчерчены и разграфлены вручную».
Удивительно, что хранитель фонда не помнит, как выглядят инвентарные книги. Публикую фотографии одной из них 1951 года: разграфленной типографским способом и заверенной главным хранителем.
- Одна из инвентарных книг картинных рам: обложка, разворот, последняя страница с печатью и подписью главного хранителя
Не отрицая, что до 2009 г. на внешние выставки рамы отправлялись строго по документам, И.А.Голубева рассказывает удивительную историю: якобы таможенники потребовали, чтобы количество картин и рам в актах совпадало. И музей пошел таможенникам навстречу: с 2009 г. в нарушение правил, установленных Министерством культуры, рамы XVIII–XX вв. стали отправлять за границу без документов, как современный фабричный багет. Странно, что в других музеях старинные рамы отправляются на внешние выставки строго в соответствии с требованиями Министерства культуры, а багет в Актах не указывается. Видимо, им таможенники не указ.
По традиции партсобраний слова благонадежных товарищей не нуждаются в доказательствах. Поэтому И.А.Голубева, обвиняя меня в «наглых наветах», не предоставила ни одного документального доказательства своих заявлений. Инвентарных книг у нее «под рукой» нет, «разного рода служебных записок» – тоже нет! И, очевидно, также не имея под рукой точных сведений, И.А.Голубева утверждает, что положение с хранением картинных рам «стало меняться с появлением у музея филиалов».
Чтобы понять абсурдность этих слов, достаточно на сайте музея посмотреть, когда к нему были присоединены Строгановский и Мраморный дворцы (1988 и 1991 соответственно), а также Михайловский замок (1998) и павильоны Михайловского замка (2001). На самом деле переезд части фонда рам из подвала Михайловского дворца в подвал Михайловского замка и на Невский пр., 19 начал осуществляться только в 2018 г. Но не думайте, что это было сделано для улучшения условия хранения рам! По приказу директора ГРМ передислокация фондов осуществлялась в рамках подготовки к реконструкции Михайловского дворца. Причем осуществлялась в нарушение всех норм музейного хранения в минимально сжатые сроки, в абсолютно не подготовленные, случайные помещения! (см. Приложение 1). О существовании некоторых из них сотрудники музея узнали лишь в эти дни: видимо, до сих пор отремонтированные помещения десятилетиями сдавались неизвестно каким организациям, и это в условиях катастрофического дефицита помещений для хранения фондов! По иронии судьбы, только благодаря планировавшейся варварской реконструкции Михайловского дворца администрация музея нашла (!) для рам помещения на Невском пр., 19. (см. Приложения 2 и 3).
Следующим на виртуальном партсобрании слово получил В.Д.Школьников, который, к моему удивлению, также признался, что не видит взаимосвязи между постановкой рам на хозучет с оценкой в 1 рубль и угрозой их гибели. То есть, в Министерстве культуры издают законы и инструкции просто от нечего делать? Напрасно в Министерстве считают, что все виды декоративно-прикладного искусства, хранящиеся в музеях, бухгалтерскому учету по стоимости не подлежат» (п. 81 Инструкции по учету и хранению музейных ценностей). Зря объясняют, что на хозучете может быть только «багет современного массового производства» (п.106-б Инструкции). Все это, по мысли В.Д.Школьникова предрассудки!
Дальше – хуже. В.Д.Школьников, с 1999 г. заведующий отделом исторического музейного оборудования и картинных рам, неожиданно сообщает, что до 2018 г. все рамы музейного собрания были «бесхозными»! То есть более 20 лет В.Д.Школьников при передаче рам на выставки, в экспозицию и реставрацию подписывал акты установленного МК РФ образца в бессознательном состоянии?! И он даже не подозревал, что все акты на рамы визирует главный хранитель музея?!
Вот и И.А.Голубева ему говорит, что в музее акты на рамы «проверялись и подписывались заведующим отдела учета, главным хранителем и окончательно визировались директором музея». А вовсе не главным бухгалтером или заместителем директора по хозчасти! Но В.Д.Школьников все равно твердит, что инвентарные книги «не являются полноценными». И пытается убедить всех, что рамы давно кем-то «рассматривались как предметы хозяйственного назначения», так что лично он не нарушил нормативные документы МК РФ, когда перевел все уникальное собрание картинных рам XVIII–XXвв. на хозучет поближе к фабричному багету и швабрам.
Любопытно, что ни один из выступающих не смог вспомнить ни одного другого предмета в музее (кроме швабр и ведер), которые бы стояли на хозучете и оценивались в один рубль!
Русский музей далеко не единственный государственный музей, где учет рам многие годы не соответствовал требованиям учета музейных ценностей МК РФ (отчасти это объясняет тот факт, что раму как предмет искусства стали изучать в конце XX в.). В других музеях страны аналогичная проблема была решена через Экспертную фондово-закопочную комиссию – в полном соответствии с действующим законодательством. И лично я глубоко убеждена, что В.Д.Школьников, в 1999 г. согласившийся занять пост заведующего отделом, должен был обеспечить уникальным рамам надлежащие условия хранения и привести их учет к нормативным требованиям МК РФ. Однако В.Д.Школьников ничего этого не сделал. Также как и НИКОГДА (!) не занимался работой по изучению картинных рам.
Даже в 2018 г., когда можно было создать единственный в музее образцовый фонд рам (пусть и для небольшой части собрания) на Невском пр., 19, В.Д.Школьников дал согласие на установку там непригодных для хранения металлических стеллажей. Только по моему настоянию (В.Д.Школьников, наверняка, будет это отрицать) были дополнительно заказаны сетки, которые прикрутили к торцевым и боковым сторонам уже готовых стеллажей. В результате на сетках висит хотя бы 100 рам. Кстати, металлические стеллажи скользкие, поэтому под рамы по решению В.Д.Школьникова подкладывают поролон. Как известно, поролон со временем становится липким, что может негативно сказаться на позолоте рам.
И напрасно В.Д.Школьников пытается спрятаться за спинами самоотверженных музейных хранителей других отделов, заявляя, что мои интервью подрывают их авторитет. Уверена, никто из них не позволил бы поставить ни одного произведения искусства на хозучет – к швабрам. И все хранители в 2018 г. стеной встали на защиту вверенных им предметов, отказавшись выполнять приказ директора по срочной передислокации фондов в связи с готовившейся тогда реконструкцией Михайловского дворца. Единственными, кто в спешке начал эту работу, были В.Д.Школьников и И.А.Голубева. Причем, некоторые рамы, а также резные фрагменты рам перевозились тогда даже без упаковки, что могут засвидетельствовать музейные смотрители, наблюдавшие за погрузкой рам из окон.
Полагаю, что даже на партсобрании глупо и недостойно отстаивать собственные заслуги и отвечать на обвинения в плохой работе. Пусть за меня говорит мой отчет о проделанной работе за 2019 г. (см. Приложение 4.) Гораздо важнее обратить внимание на то, как В.Д.Школьников манипулирует цифрами.
К примеру, для министерского ответа депутату А.А.Ковалеву он предоставил сведения о том, что в подвале Михайловского замка находится 1825 рам и 566 – в хранилище на Невском пр., 19. На партсобрании им озвучиваются уже другие числа: «в 2018 году отделу… было предоставлено 2 помещения – в цокольном этаже Михайловского замка и в помещениях здания по адресу Невский пр., д. 19. В настоящее время туда перевезено 1340 рам».
Еще интереснее, что на партсобрании В.Д.Школьников утверждает: «бухгалтерский учет – мера временная. Рамы будут переводиться в основной и научно-вспомогательный фонд согласно плановой работе». И следом сообщает, что из 6545 рам, поставленных на хозучет, обратно, на музейный – предполагается перевести «приблизительно» 1500 рам. И между делом добавляет, что эти 1500 рам отбирала О.А.Лысенко. Тут бы мне в стиле оппонентов просто воскликнуть: «Ложь!» Но предпочитаю факты, поэтому публикую свою переписку с В.Д.Школьниковым, из которой видно, что я узнала об этой возмутительной цифре из плана отдела, а завотделом взял ее попросту «с потолка».
- Скриншот письма В.Д.Школьникова. Вот так решается судьба рам XVIII–XX вв., переведенных на хозяйственный учет с оценкой в 1 рубль. Обратно, на музейный учет, «дай Бог» перевести 1500.
Показательно, что в письме сам В.Д.Школьников признает: бухгалтерский (он же хозяйственный) учет мера хоть и «временная», но затяжная. Между тем в ответе из Министерства культуры депутату А.А.Ковалеву также фигурируют 1500 рам, которые «по предварительным данным» планируется ставить на музейный учет. Но почему не 5000 рам?! Напомню, что в 1925 г. в музее числилось уже 3648 картин и значительную их часть составляли рамы с резным и лепным орнаментом. С тех пор собрание рам пополнилось.
В этой связи интересно мнение И.А.Голубевой (к слову сказать, несмотря на более чем 40-летнее хранение картинных рам, не изучившей ни одного из этих произведений и уж конечно не являющейяся специалистом по рамам): «За десятилетия в… запасе рам скопилось огромное количество рам, вызывающих сомнения в их исторической и художественной значимости».
Если подобным образом мыслят сотрудники, работавшие с рамами более 20 (В.Д.Школьников) лет, (или 40 лет?), то чего можно ждать от молодого поколения? Никто из нас не вечен. Однажды в музей придут новые люди. Как они отнесутся к тем рамам, которые к тому моменту будут находиться на хозучете? Поймут ли они, что эти предметы необходимо сохранить? Не уверена. Прежде всего, потому что ни в одном институте до сих пор не читают курс, посвященный картинным рамам. Молодые специалисты о них ничего не знают – и это серьезная проблема. Именно поэтому нельзя допустить, чтобы имеющие художественную или историческую ценность рамы оставались на хозяйственном учете.
К примеру, сегодня коллеги (И.А.Голубева и В.Д.Школьников) настаивают, чтобы рамы 1930-х – 1970-х гг. – бронзированные, с лепными гирляндами из лавровых листьев – оставались на хозучете. А между тем, эти рамы – важная часть эстетики советской эпохи, в них экспонировали свои картины Б.В.Иогансон, Ф.П.Решетников, Т.Н.Яблонская и другие художники соцреализма.
Б.В.Иогансон «Допрос коммунистов» в исторической раме советского периода. (Собр. Государственной Третьяковской галереи)
Знала ли о ценности коллекции картинных рам Русского музея главный бухгалтер Г.С.Петрович? Понимала ли, что перевод рам на бухгалтерский учет нарушает пункты 81, 106-б Инструкции по учету и хранению музейных ценностей? На виртуальном партсобрании Г.С.Петрович рассказала, что это по ее требованию «рамы оказались на бухгалтерском учете. А именно на 21 счете “Имущество в эксплуатации” по цене 1 рубль за каждый объект».
В п. 373 Приказа Минфина РФ от 01.12.2010 №157н читаем:
Счет 21 «Основные средства в эксплуатации» «предназначен для учета находящихся в эксплуатации учреждения объектов основных средств стоимостью до 10 000 рублей включительно».
Возникает резонный вопрос: имеется ли у Г.С.Петрович экспертное заключение о стоимости рам? К примеру, о том, что знаменитая рама середины XIX в., украшающая «Девятый вал» И.К.Айвазовского, стоит до 10 000 р. включительно?! А если не имеется, то на каком основании старинные рамы поставлены на бухгалтерский учет – на Счет 21?
- «Девятый вал» И.К.Айвазовского. Уникальная рама картины по самым скромным подсчетам может быть оценена в 600 000 рублей.
Согласно п. 373 Приказа Минфина №157н, Счет 21 предусматривает, что выбытие объектов основных средств с «в том числе в связи с выявлением порчи, хищений, недостачи и (или) принятия решения о их списании (уничтожении), производится на основании Акта (Акта приема-передачи, Акта о списании) по стоимости, по которой объекты были ранее приняты к забалансовому учету».
То есть, списать рамы, выведенные из-под контроля Министерства культуры, не представит теперь большого труда.
В Русском музее сейчас проводится «оптимизация» собрания картинных рам. За десятилетия ужасного хранения многие рамы пришли в аварийное состояние сохранности – потеряли значительную часть декоративного убранства и покрытия. К тому же для рам не хватает выделенных помещений. Многие рамы оказались ненайденными – «не прошли проверку наличия». И наконец, в инвентарные книги были внесены рамы из узеньких деревянных реек, созданные в свое время для графики. Эти графические рамки по решению фондово-закупочной комиссии необходимо было, действительно, перевести на хозучет.
Но другие проблемы требовали серьезных музейных решений. И решение пришло – вывести все рамы из-под контроля Министерства культуры, поставив на хозучет (на Счет 21). Причем в инвентарных книгах записано 8358 рам. Но официально почему-то озвучивается, что в музее 6545 рам. А сейчас ведется списание ненайденных рам. Заодно списываются рамы, которые в 1955–1962 гг. создал для картин известный реставратор музея П.Н.Вальтер – т.е. эта часть музейной истории уничтожается на наших глазах. В доказательство публикую скриншот письма В.Д.Школьникова.
- Скриншот письма В.Д.Школьникова от 27.03.2020 свидетельствует, с какой целью в Русском музее все старинные рамы переведены на хозяйственный учет с оценкой в 1 рубль.
С хозучета на музейный переведут «приблизительно» 1500 рам. С остальными подумают, что делать… Если генеральный директор музея В.А.Гусев не отменит подписанного А.Ю.Цветковой ошибочного приказа о переводе всех рам на хозяйственный учет, многие старинные рамы музейного собрания, возможно, ждет незавидная судьба.
Показательно, что даже сейчас, когда после двух публикаций об ужасающих условиях хранения старинных рам в Русском музее говорят не только в России, но и за рубежом, в фонде рам в подвале Михайловского дворца ничего не изменилось! А для некоторых рам ситуация стала еще хуже!
На фотографиях фонда, сделанных мною 14 июля 2020 г., видны обычные для этого времени мокрые пятна на полу. Непосредственно здесь же стоят на полу и в стеллажах рамы конца XVIII – начала XX в. Их не перенесли даже в соседнее помещение, где появилось место (за счет перемещения части рам в помещение на Невском пр.,19) и нет мокрых пятен на полу. Особенно печально, что именно здесь, в самом сыром месте стоит рама в стиле модерн, которая была отреставрирована в 2005 г. к выставке «Одеть картину». Реставраторы исправляли деформацию конструкции, выполняли расчистки. Теперь рама впитывает влагу, вновь деформируется! Более того, с нее сняли пакет из крафта, в котором произведение хранилось многие годы. Что это, если не потрясающее равнодушие к произведениям и абсолютное непонимание их ценности?!
- Фонд рам в подвале Михайловского дворца, фотография 14.07.2020. Пол черный от влаги. Рамы XIX —начала XX в. набирают влагу, продолжая разрушаться.
Разговор о реставрации рам в Русском музее требует отдельной публикации. Но поскольку на виртуальном партсобрании и эта тема была поднята, уделю ей несколько строк.
Прежде всего отмечу, что вопреки музейным нормам реставраторы картинных рам никогда не проводили плановые профессиональные осмотры фонда рам, в том числе и в подвале Михайловского дворца, где многие произведения находятся в аварийном состоянии сохранности. Как следствие – реставраторы не принимают крайне необходимых экстренных мер по спасению произведений. И даже в период подготовки рам к переезду в связи с готовившейся реконструкцией Михайловского дворца не реставраторы ставили профзаклейки (консервирующие многочисленные осыпи левкаса с позолотой и отдельных элементов орнамента), а студенты Государственной художественно-промышленной академии им. А.Л.Штиглица под руководством реставратора рам Е.В.Бердичевской.
По словам выступившего на партсобрании начальника Службы реставрации музейных ценностей Е.С.Солдатенкова, все реставрационные работы осуществляются в соответствии с «Методикой реставрации художественных рам». Вероятно, методика уникальная – иначе как 7 человек (двое из которых не имеют специального образования) могли за 2019 г. отреставрировать 722 рамы?!
Каждому музейщику понятно, что речь не идет о серьезной научной реставрации. Да и сам Е.С.Солдатенков признает, что «сложные реставрационные работы» двух резных рам от картин Т.А.Неффа и К.П.Брюллова выполнял отдел реставрации золоченой резьбы совместно с отделами реставрации деревянной скульптуры и фанерованной мебели.
В отделе реставрации рам имеются две серьезные проблемы. Первая связана с тем, что реставраторы рам работают на каждой музейной выставке (за редким исключением), поэтому катастрофически не успевают уделять должное внимание произведениям. Вместо необходимой научной реставрации рам идет текучка, связанная с выставочной подготовкой (самые необходимые укрепления конструкции, декора, покрытия). Сложные произведения реставраторы в работу не берут. Но если берут, то далеко не всегда следуют правилам научной реставрации.
Научная реставрация рам порой уступает место антикварной – это вторая и наиболее серьезная проблема.
Заведующий отделом реставрации картинных рам Д.С.Кичко счел целесообразным «выступить» на виртуальном партсобрании с двумя фразами: «О.А. Лысенко постоянно ставит под сомнение компетентность абсолютно всех реставраторов отдела и членов реставрационной комиссии. Печально, что научный сотрудник, не имеющий никакого реставрационного образования, считает себя вправе диктовать реставраторам не только методы работы, но даже какими реставрационными материалами они должны пользоваться».
Безусловно, заявление – более чем утрированное – в духе собрания. Однако я действительно категорически возражаю против того, чтобы реставраторы рам закрашивали состарившееся подлинное покрытие крупнодисперсными «золотыми» красками на водной основе. И также я возражаю против использования акрилатов и перезолотки подлинного покрытия. Подобное недопустимо в музее, но происходит по одобрению реставрационной комиссии, в которую входят главный хранитель О.А.Бабина, Е.С.Солдатенков, В.Д.Школьников, И.А.Голубева и все реставраторы рам.
Меня – единственного в музее специалиста по картинным рамам из комиссии исключили, как неугодную. И теперь никто не мешает реставраторам рам втихую заниматься антикварной реставрацией музейных предметов. Один из вопиющих примеров произошел несколько лет назад, когда значительная часть подлинного золочения рам XVIII в. от «Смолянок» Д.Г.Левицкого была уничтожена. Рамы перезолотили, да так, что они стали похожи на плохие новоделы! Как реставрационный совет мог допустить подобное преступление?! И можно ли говорить о компетентности членов совета, которые позволяют нарушать принципы и методику научной музейной реставрации, не понимают, в чем заключается подлинность произведения искусства? О проблемах реставрации рам в музее я писала главному хранителю О.А.Бабиной, а также Е.С.Солдатенкову (см. Приложение 5). Ответа не последовало…
Полагаю, весьма красноречиво об отношении реставраторов картинных рам к состоянию и судьбе этих произведений говорит тот факт, что ни один из них (равно как и В.Д.Школьников с И.А.Голубевой) не подписал коллективное обращение к генеральному директору музея В.А.Гусеву с просьбой выделить помещения для хранения рам, переместить их из грязного заплесневелого подвала. Впрочем нет, «лукавлю» – поначалу письмо подписала Е.В.Бердичевская. Но в материале от 2 июля 2020 г. она демонстративно «отзывает» свой голос, видимо, рассчитав, что ради одной-двух тысяч рам не стоит портить отношения с начальством.
В заключение хочу сказать, что за последние два года директор музея В.А.Гусев не ответил на два коллективных обращения сотрудников. В первом была просьба не допустить реконструкцию Михайловского дворца и в этой связи – авральное перемещение фондов. Второе касалось картинных рам.
По моему глубокому убеждению, Музей – это не администрация и созданная ею система управления. Музей – это собрание произведений искусства и десятки поколений специалистов, несмотря ни на что, и, к сожалению, зачастую вопреки администрации, бескорыстно изучающих, хранящих и реставрирующих эти произведения. И до тех пор, пока администрация не будет уважать этих специалистов, прислушиваться к их мнению, будет страдать Музей и его коллекции. А чтобы выступавшие на виртуальном партсобрании вновь не заподозрили меня в самовозвеличивании, скажу, что сейчас говорю за многих уважаемых мною людей, которые работают не за зарплату, потому что Музей – это дело их жизни. И, несмотря на период объявленного администрацией «простоя» из-за коронавируса, эти сотрудники, получая крохи, продолжали писать статьи, готовить доклады, сверять предметы из своего хранения. И вполне закономерно, что многие из этих настоящих музейщиков в январе 2020 г. подписали оставшееся без ответа обращение генеральному директору В.А.Гусеву с просьбой спасти собрание картинных рам Русского музея.
Оксана Лысенко,
старший научный сотрудник Государственного Русского музея
Приложение 1. Акт обследования помещений от 03.04.2018.
- Чтобы открыть документ полностью, надо кликнуть на картинку.
Приложение 2. Приказ директора ГРМ В.А.Гусева № 322 от 30.07.2018 «О перемещении экспонатов и имущества с приложением плана перемещения.
Приложение 3. Приказ директора ГРМ В.А.Гусева № 328 от 09.08.2018 –дополнение к приказу № 322 с приложением Календарного графика поэтапного ароведения подготовительных и основных мероприятий по передислокации музейных предметов…
- Чтобы открыть документ полностью, надо кликнуть на картинку.
Приложение 4. Отчет О.А.Лысенко о работе за 2019 г.
Отчет о работе за 2019 год старшего научного сотрудника О.А.Лысенко
ДОКЛАДЫ:
- Картинная рама в музейной экспозиции: проблемы подлинности и интерпретации (Научная конференция: «Музей и революция. К 100-летию I Всероссийской конференции по делам музеев». Музей антропологии и этнографии имени Петра Великого (Кунсткамера) РАН. Февраль 2019 г.)
- Принципы построения музейной экспозиции: теория и реальность (к проблеме картинного обрамления) (научно-практический круглый стол: «Философия музея: метаморфозы коммуникации». СПбГУ, ГЭ. Апрель 2019 г.)
- Современный фабричный багет в музейной экспозиции и проблема «утраты вкуса к подлинности» (Круглый стол по картинным рамам. Москва, Интермузей-2019. Июнь 2019 г.)
- «Доказать не словами, а делом в замечательности новых пропорций» (о супрематических рамах Н.М.Суетина) (Отчетная конференция ГРМ. Июнь, 2019 г.)
- Уникальная рама чинквеченто из собрания Барбариго («Леонардо, Рафаэль и искусство Ренессанса» Чтения памяти В.Ф.Левинсона-Лессинга. ГЭ. Октябрь, 2019 г.)
- Тициан глазами Кроза и Барбариго (о двух рамах из собрания Эрмитажа) (Международная научная конференция «Картина – рама – образ». ИКОМ России, ГМИ СПб, НИИ теории и истории изобразительных искусств РАХ. Ноябрь, 2019 г.)
ПУБЛИКАЦИИ:
- Рама с изображением шапки Павловского полка по рисунку Н.Л.Бенуа (журнал «Звезда Ренессанса», № 28-29, 2019 г.)
- Картинные рамы в музейной экспозиции: проблемы подлинности и интерпретации (Международный рецензируемый журнал «Музей – памятник – наследие», № 2 (4). Июль 2019 г.)
- «Доказать не словами, а делом в замечательности новых пропорций» (о супрематических рамах Н.М.Суетина). (Страницы истории отечественного искусства ГРМ. Вып. XXXII. СПб., 2019) Сдана в печать.
- Проблема авторского обрамления в искусстве авангарда и супрематические рамы Н.М.Суетина (Актуальные проблемы теории и истории искусства. Сборник статей. 2020 г.) Сдана в печать.
- Уникальная рама чинквеченто из собрания Барбариго (Сборник научных трудов ГЭ. 2020 г.) Сдана в печать.
- Картинные рамы из Романовской галереи Императорского Эрмитажа. К истории их создания и бытования. (Вопросы музеологии. Том 11. 2020 г.) Сдана в печать.
- Картинные рамы Романовской галереи. К истории Эрмитажа в царствование Николая I (Сборник научных трудов ГЭ. 2020 г.) Сдана в печать.
- От архитектонов К.Малевича – к супрематическим рамам Н.Суетина (Альманах «Панорама искусств», № 4, 2019 г.)
АТРИБУЦИИ:
За год атрибутировано: 150 картинных рам из собрания Русского музея.
Через атрибуционный совет ГРМ проведены: 21 рама.
ЛЕКЦИИ:
- Авторский курс лекций «В гармонии с картиной». 4 лекции (Лекторий ГРМ, весна 2019 г.)
- «Нужна ли картине рама» – Занятие в музейной экспозиции с учащимися художественной школы г. Нарьян-Мара. Март 2019 г.
- Занятие по картинным рамам в музейной экспозиции. Для учащихся художественной школы из Якутии. Июнь 2019 г.
- «Картинные рамы: история, технология изготовления, значение в восприятии произведений искусства» – Занятие со студентами Санкт-Петербургского академического института живописи, скульптуры и архитектуры имени И.Е. Репина РАХ. Июль 2019 г.
- «Авторские рамы художников русского авангарда» – Лекция в галерее картинных рам Олафа Лемке. Берлин. Ноябрь, 2019 г.
КОНСУЛЬТАЦИИ:
- Атрибуция рамы из собрания Тверской областной картинной галереи (февраль 2019 г.)
- Атрибуция рамы из собрания ГМЗ «Царское село» (октябрь 2019 г.)
РАБОТА ПО ХРАНЕНИЮ КАРТИННЫХ РАМ В ЭКСПОЗИЦИИ МИХАЙЛОВСКОГО ДВОРЦА И КОРПУСЕ БЕНУА:
За год составлено 24 акта ВМП от хранителя О.А.Лысенко – хранителю И.А.Гоубевой.
Регулярные изменения позальных описей (по мере необходимости – в связи с регулярными перевесками произведений в постоянной музейной экспозиции).
Кроме того, в 2019 г. О.А.Лысенко инициировала и организовала два научных мероприятия, направленных на изучение и сохранение картинных рам:
- О.А.Лысенко явилась ннициатором и организатором (при поддержке ИКОМ России) Круглого стола «Картина и рама в музейной экспозиции: проблемы подлинности и интерпретации» на Интермузее-2019.
- О.А.Лысенко явилась инициатором и организатором (совместно с Н.В.Толстой, директором НИИ теории и истории изобразительных искусств РАХ, и ИКОМ России) международной научной конференции «Картина – рама – образ». 11-12 ноября 2019 г. ГМИ СПб.
Также, в качестве помощи Л.А.Верес, ведущему научному сотруднику–хранителю фонда картинных рам отдела декоративно-прикладного искусства:
О.А.Лысенко сделала описание 140 картинных рам для Госкаталога РФ.
Приложение 5. Письмо О.А.Лысенко Е.С.Солдатенкову от 21.02.2020.
