Фирма “Гусев и компаньоны” и ее деятельность.
Согласно Уставу Государственного Русского музея он является «некоммерческой организацией, осуществляющей культурную, образовательную и научную деятельность по сохранению, созданию, распространению и освоению культурных ценностей» (ст. 1).
Звучит солидно и красиво. Однако как показывает изучение конкретики, в реальности все не так. В реальности ГРМ оказывается коммерческой организацией, по Уставу живущей только частично, но также по неким понятиям, документально не зафиксированным, но четко соблюдаемым и диагностируемым.
Русский музей – ателье проката
Первое направление работы, которая в последнее время приобрела невиданный ранее размах, основана на пункте «р» статьи 23 Устава. В ней описаны основные виды деятельности в пределах госзадания и за деньги из бюджета. А также на основе пункта «с» статьи 24 Устава, посвященной услугам, которые ГРМ вправе оказывать для граждан и юридических лиц сверх установленного госзадания. Звучат эти «р» и «с» одинаково: экспозиционно-выставочная деятельность (в том числе в виртуальной форме) в РФ и за рубежом.
Речь идет, с одной стороны, о выставках, которые устраиваются в самом Русском музее, с другой стороны, о выставках в других музеях. Предоставляя музейные предметы (живопись, графику и т.п.) на чужие выставки, ГРМ сдает эти предметы в аренду и получает за это деньги от арендатора – другого музея. Цель министерства – заставить ГРМ увеличивать внебюджетные поступления от сдачи в аренду. То есть сделать так, чтобы работала не столько ст. 23, сколько ст. 24 Устава.
Но что эта стратегия означает на практике? На чужие выставки отправляются лучшие, наиболее знаменитые, знаковые произведения, вследствие чего в экспозиции ГРМ образуются лакуны. Если картина большого формата, то ее вынимают из рамы и наматывают на вал, при этом раскрываются кракелюры, красочный слой портится, тем более что при перемещении и экспонировании на чужой выставке меняются температурно-влажностные условия, иногда довольно резко. А после возвращения картины нужно реставрировать, причем каждая реставрация – это постепенная утрата подлинности произведения. Таков сюжет существования в ГРМ многих произведений живописи.
То есть очевидных последствий два: возникающие провалы в экспозиции самого ГРМ и непрерывная напряженная амортизация произведений, которая вследствие регулярной сдачи в аренду всего самого лучшего, что хранится в музее, приводит к порче музейных предметов. В результате ГРМ нарушает пункт «к» ст. 23 Устава, обязывающий ГРМ обеспечивать «сохранность переданных Музею объектов культурного наследия и доступ к ним граждан».
Именно об этом написала в журнал наша читательница Клара Петровская, ее письмо мы опубликовали в феврале (Город 812. 2019. № 3. 11 февраля).
Читательница затронула острейшую проблему – катастрофические лакуны в экспозиции, общее число которых и качество регулярно достигает критических отметок. В частности, Клара Дмитриевна не обнаружила на привычном месте «Девятый вал» Айвазовского – вместо него висит какой-то малозначительный морской пейзаж того же художника. Всемирно знаменитый «Девятый вал» улетел в Японию на выставку.
Фактически постоянной экспозиции в Русском музее уже давно нет, она выпотрошена, картины – причем самые знаменитые – непрерывно летают по всему миру, а в самом ГРМ вместо них вешают второстепенные замены, извлекаемые из фондов. Экспозиция теперь формируется случайным образом из невостребованных остатков, из того, что не удалось куда-то отправить и на этом заработать. Иначе говоря, разумный баланс между постоянной экспозицией и выдачами на выставки (неважно – «бюджетные» или «внебюджетные») давно и необратимо нарушен в пользу последних.
Получается парадокс: люди специально приезжают в музей и хотят своими глазами увидеть то, что каждый знает с детства по иллюстрациям из «Родной речи» – картины Айвазовского, Левитана, Куинджи, Верещагина, а также Малевича, Кандинского, Шагала, – а знаковых произведений нет: они разбросаны по всему миру. Вот автор письма не увидел в экспозиции Малевича – а ведь коллекция его произведений, хранящаяся в Русском музее, уникальна по количеству и полноте. Где она? Куда улетел этот бренд русского абстракционизма? В Малагу, где находится филиал ГРМ? В Токио, в Нью-Йорк, в Московскую губернию?
Недавно уехала в Москву гигантская картина И.Е. Репина «Заседание Государственного Совета», находившаяся в зале № 54. Только что открылись три выставки в Малаге, куда отправлено большое число музейных предметов из Русского музея. В Красноярск по случаю Универсиады выслали «Взятие снежного городка» В.И. Сурикова… В Сочи какой-то фестиваль – ГРМ сразу же отправляет картины и графику туда.
Кстати, о филиале Русского музея в Малаге (город в Испании, где родился Пикассо). Многие давно задаются двумя вопросами: что там конкретно экспонируется и возвращаются ли оттуда подлинники, а не копии? Потому что, во-первых, каталогов выставок в Малаге нет, во всяком случае, до СПб они не доходят, мне ни одного увидеть не удалось, а проверкой подлинности возвращаемых картин в ГРМ не занимаются. Конечно, маловероятно, что картины подменяют, но кто знает, что может происходить вдали от хранителя, за которым они записаны. (На фотографиях, присланных из Малаги (см. ниже), я опознал две картины Самуила Адливанкина. Первая картина “Ликвидируем прорыв” (1930), третья – “Кризис в колхозе”. Теперь тот, кто хочет посмотреть в ГРМ Адливанкина, может просто слетать в Малагу. Потому что в Петербурге в Русском музее не хватает экспозиционных площадей).
Наши люди добрались до Малаги и посмотрели, какие картины Русский музей туда отправил. Постоянная экспозиция. Соцреализм 30-х годов. Фото А. Потапенко
В отсутствие постоянной, так сказать, предсказуемой экспозиции я бы вообще рекомендовал сейчас ходить в Русский музей только на выставки. Потому что ГРМ – это уже давно ателье проката картин, склад произведений до востребования. Один из последних внутримузейных скандалов – незаконное распоряжение Е. Петровой (замдиректора по научной работе) об изъятии из научной библиотеки примерно 100 книг и передаче их в отдел гравюры. Цель простая: распоряжением Петровой книги хотят перевести в Музейный фонд РФ (на самом деле для этого нужно как минимум решение Министерства культуры, а не какой-то Петровой), чтобы их можно было выдавать на выставки в другие музеи – в ту же Малагу, например. Главное в ГРМ – это выставки и получение денег за них. Под это и библиотеку раскурочить не жалко, и постоянную экспозицию распотрошить.
Мало кто знает даже в самом музее (это секретная информация), что 120 картин из фондов ГРМ были переданы – либо Управлению делами президента, либо гражданину В. Путину – для украшения одной из резиденций. Хочется надеяться, что это картины не первого ряда, но, тем не менее, картины музейного уровня, которые должны храниться в музее. Выданы картины на срок или бессрочно – неизвестно, Отдел учета ГРМ, в котором фиксируются выдачи, – это подразделение сверхсекретное, обращаться сюда за подробностями бесполезно. Но факт характерный для функционирования налаженной в ГРМ системы проката.
Причем все опять же формально сделано в соответствии с Уставом: согласно ст. 24 музей вправе сверх установленного государственного задания оказывать услуги для граждан и юридических лиц за плату, в том числе и услуги по выдаче музейных предметов. То есть формально любой гражданин имеет право обратиться за предоставлением из коллекции ГРМ понравившейся ему картины.
Например, в 2009–2010 гг. некоему гражданину Шмакову удалось (правда, при помощи министра культуры А.А. Авдеева) получить из музея икону Богоматери Торопецкой XIV в. Тогда икону клялись взять на время, это обещали и Шмаков, и министр, и Патриарх РПЦ, а оказалось – навсегда: Торопецкая в итоге была изъята из инвентаря ГРМ и сейчас по-прежнему находится в церкви в деревне Истринского уезда Московской губернии (подробности – здесь).
В комментарии к письму Клары Петровской научный сотрудник отдела картинных рам Оксана Лысенко подчеркнула: «Наши посетители не видят и десятой части картин Малевича. А между тем именно ГРМ были переданы все (за исключением нескольких, которые вдова оставила себе) работы Малевича, находившиеся в его квартире после смерти художника. <…> “Девятый вал” должен быть внесен в список картин, которые нельзя вывозить (увы, такого списка в ГРМ нет). Его рама совсем несчастная – древесина пересушена, очень хрупкая, с конструкцией проблемы. Каждый раз сердце кровью обливается, когда раму снимают и разбирают. А рама – золоченая, с резным орнаментом – уникальная (!), созданная специально для картины (один из интереснейших примеров синтеза искусств). Николай I купил у Айвазовского картину вместе с этой рамой.
Почему в экспозиции ГРМ давно нет Тропинина – тоже загадка. Как представлен гениальный Врубель у нас и в Третьяковской галерее – нечего и сравнивать. В Третьяковке картины Врубеля висят в исторических рамах (у нас коллеги часть старых рам заменили на современный фабричный багет, который убивает живопись, в частности “Шестикрылого Серафима”), с индивидуальным освещением, да еще и графика постоянно экспонируется, для чего созданы специальные условия».
В целом можно сделать вывод, что собственная постоянная экспозиция в ГРМ администрации музея вообще не нужна. На интересы посетителей, на их право доступа к произведениям искусства (ст. 23 Устава) Гусеву наплевать.
Бефстрогановский дом культуры
Но сдача картин в аренду – не единственная коммерческая акция фирмы «Гусев и компаньоны». Второе важнейшее направление – сдача в аренду залов в Мраморном и Строгановском дворцах и в Михайловском замке.
Прогулка по Интернету позволяет без труда выявить, что выброшено на рынок арендных услуг. Обнаружено множество фирм, предлагающих аренду, в частности, Avtobanket и VelvetCatering – наиболее, как мне показалось, активные операторы «эпохи дворцовых банкетов». Рестораны теперь не котируются, нуворишам нужны дворцы, все желают «под раззолоченный кров». И Русский музей с готовностью предлагает музейные помещения.
Так, в Мраморном дворце предлагаются для аренды два зала: Белоколонный и Мраморный. Avtobanket готов посадить в Белоколонном зале от 60 до 300 чел. за сумму от 600 000 руб.; в Мраморном – от 40 до 80 чел., за сумму от 600 000 руб. Но это только аренда помещения, а еще есть банкетное меню стоимостью от 2000 до 4470 руб. с человека (см. здесь).
VelvetCatering в Белоколонный зал посадит 260 чел. (или поставит на фуршет 350 чел.) за арендную плату в 400 000 руб., а в Мраморный зал – 80 чел. за ту же цену аренды.
В Строгановском дворце Avtobanket готов принять 40–70 чел., причем стоимость аренды указана «по запросу» (т.е. предлагается поторговаться), примерно то же у VelvetCatering – 70 чел. – банкет, 100 чел. – фуршет, и тоже «по запросу». Причем в обоих случаях конкретные залы не указаны.
В Михайловском замке выставлены два зала – Приемный и Мраморный. Avtobanket предлагает в аренду Приемный зал на 50–300 чел. За 1 000 000 руб. и Мраморный зал на 30–60 чел. тоже за 1 000 000 руб. Стоимость меню такая же, как в Мраморном и Строгановском дворцах.
VelvetCatering в залы Михайловского замка приглашает соответственно 250 и 60 чел., причем стоимость аренды в каждом случае индивидуальная, по договоренности.
Любопытно, что ни на одном из этих сайтов, рекламирующих банкетные услуги, не сказано, что речь идет о Русском музее.
Несмотря на то что некоторые читательницы падают в обмороки от обилия в моих статьях ссылок на юридические документы, все же рискну сообщить, что подпунктом «м» ст. 28 Устава ГРМ музей имеет право «предоставлять по согласованию с Министерством культуры РФ в аренду и/или в безвозмездное временное пользование недвижимое имущество, находящееся в оперативном управлении Музея, в порядке, установленном законодательством РФ». Имеются в виду ст. 296 и 298 Гражданского кодекса РФ. Согласно им, бюджетное учреждение пользуется имуществом, находящемся в оперативном управлении, в пределах, установленных законом, в соответствии с целями своей деятельности, назначением этого имущества и, если иное не установлено законом, распоряжаются этим имуществом с согласия собственника этого имущества.
Собственником имущества ФГБУК ГРМ является Российская Федерация. Таким образом, надо проверить, есть ли согласование Минкультуры и согласие собственника имущества на сдачу под банкеты указанных выше залов в Мраморном и Строгановском дворцах и в Михайловском замке, а также существуют ли договоры аренды.
Шоколадный бюст Ленина в Строгановском дворце
Правда, в статье 296 есть маленькая закавыка в виде фразы: «в соответствии с целями своей деятельности». А среди целей деятельности ГРМ, согласно Уставу, организации банкетов и свадеб нет: все-таки Русский музей – это не фирма, специализирующаяся на сдаче в аренду помещений. Хотя именно таким это бюджетное учреждение культуры сделали министерство и администрация ГРМ.
Сейчас, как известно, идет судебный процесс, истцы требуют отменить согласование проектной документации на варварскую перестройку Михайловского дворца как нарушающее законодательство об охране объектов культурного наследия. Исходный документ, который дал старт всей этой истории, – это Задание № 48, согласованное 12.03.2014 заместителем министра культуры РФ Пирумовым Г.У. (тем самым, который снова сидит в тюрьме за крупное воровство). И в этом задании прямо указано, что целью реконструкции является приспособление внутренних дворов «под расширение экспозиций, помещений фондов и реставрационных мастерских Русского музея».
То есть в ГРМ якобы не хватает экспозиционных площадей. Но зачем тогда перестраивать Михайловский дворец за 20 000 000 долларов, что к тому же запрещено охранным законодательством, если ГРМ уже располагает сотнями квадратных метров, используемых исключительно для устройства банкетов, свадеб и прочих питательно-развлекательных мероприятий? Где логика? Где использование помещений, Гусевым отведенных под банкеты, именно под музейные цели, если для размещения экспозиции не хватает места и нужно застраивать ничтожные по размерам внутренние дворы?
Ресторан, принадлежащий Евгению Пригожину
Кстати, работая над этой статьей, я посетил Строгановский дворец (Невский пр., 17), находящийся в оперативном управлении ГРМ. И обнаружил много интересного.
Строгановский дворец густо заселен. Выставка восковых фигур. Магазин «Музей шоколада». Гигантский магазин сувениров. Во дворе, в центре, на месте незаконно вырубленных деревьев, стоит летняя стекляшка ресторана «Русский ампиръ», основное помещение которого находится в дворовом флигеле дворца (вход в него расположен позади стекляшки). Ресторан входит в фирму Concord Catering, которая принадлежит «ресторатору Путина» Е. Пригожину. Ему же принадлежит магазин «Музей шоколада». Может быть, и сам дворец стоит переименовать из Строгановского в Пригожинский?
Магазин «Музей шоколада» в Строгановском дворце
По поводу восковых фигур стоит привести мнение из Интернета: «Грязное и тесное помещение на 6 комнат, где расставлены с отвратительным освещением сомнительные восковые фигуры в театрально-бутафорских нарядах. Паркет скрипит, тени бабушек-вахтеров внимательно присматривают за твоими действиями… Обычная “наколка” туристов без какого-либо смысла». Билет, кстати, стоит 300 руб. Естественно, размещение такой «забегаловки» в здании, относящемся к Русскому музею, мягко говоря, странно. Про «едальню» от Пригожина и «шоколадный магазин» и говорить излишне. Все это покрывается одним словом – пошлятина.
Отдельный интерес представляют собой помещения на 2 этаже Строгановского дворца, которые предлагаются для проведения «мероприятий». Я их осмотрел. Это целая парадная анфилада, окнами выходящая на набережную Мойки: три больших роскошных зала, которые сдаются в аренду, в частности, Зеленый (или Большой) зал, Угловой зал (или Парадная столовая), Большая гостиная, есть и помещения поменьше. Здесь не висит ни одна картина, не установлена ни одна статуя, залы дворца абсолютно пустые, все готово для вечного праздника желудка и не замусорено бесполезными произведениями искусства.
Большой (зеленый) зал Строгановского дворца
Иными словами, из Русского музея, из всех объектов недвижимости, переданных музею в оперативное управление, как и из музейных фондов министерство и администрация ГРМ стараются выжать максимум возможной прибыли. На уме только нажива. Такое вот оперативное управление.
Диалог из Фейсбука
– В нашем музее власть может смениться только к худшему. Пристроят кого-нибудь на теплое место из министерства.
– Начальники всегда внушают подчиненным, что если их сменят, то будет хуже. Хуже Мединского-Гусева уже не будет. Это дно.
– Да, а вдруг пришлют как раз Мединского?
– Считайте, что его давно прислали, потому что безвольный и ничтожный Гусев давно и услужливо выполняет все прихоти Мединского. Мединский, пока будет министром, если захочет сменить Гусева, поставит вместо него другое такое же ничтожество, глупое и безвольное. А сам директором никогда не пойдет. Поэтому хуже быть не может.
Суд идет
Естественно, что целеустремленное выжимание прибыли из недвижимости и фондов ГРМ неизбежно привело к проекту перестройки Михайловского дворца за 20 000 000 долларов. Как указано в решении ВООПИиК от 19 декабря 2018 г., приобщенном к материалам судебного дела, «проект в целом отличается нецелесообразностью и искусственной усложненностью», от себя добавлю, что его единственная цель – оправдать привлечение и грамотное освоение средств в соответствии с доминирующими в стране понятиями.
Сейчас завершается получение истребованных судом (по ходатайствам истцов) документов, и скоро суд перейдет к рассмотрению дела по существу. Основные доказательства я подробно описал (Город 812. 2019. № 1/2 28 января – см. здесь). Истцы считают, что с нарушением существующих норм был утвержден предмет охраны объекта – Михайловского дворца, не соответствуют требованиям законодательства историко-культурное исследование, которое лежит в основе предмета охраны, и Акт Государственной историко-культурной экспертизы. Очевидно, что такая уязвимая с юридической точки зрения документация не предназначалась для чужих глаз, для исследования в суде. Годилась она только для тайного междусобойчика. Поэтому закономерно, что представитель ответчика (т.е. КГИОП), с одной стороны, пытается принести в суд не все документы, затребованные определениями суда, с другой стороны, на наши конкретные аргументы отвечает пустословием.
Приведу только один пример. Спор развернулся вокруг шахты лифта, которую проектом предполагается установить в Сервизном дворе как отдельно стоящее сооружение высотой 19 м и площадью 10 кв. м, имеющее собственный фундамент, что было хорошо понятно из чертежей. Согласно госэкспертизе, лифтовая шахта № 1 является монолитной железобетонной конструкцией. Причем «стенки шахты лифта монтируются на стенках монолитного железобетонного приямка глубиной 1,2 м»; сам приямок также сделан из армированного бетона (Положительное заключение государственной экспертизы № 071-18/СПЭ-3792/02 от 2 марта 2018 г., лист 69).
Сооружения, имеющие заглубленные в грунт фундаменты, не могут быть отнесены к некапитальным строениям, сооружениям, которые, согласно п. 10.2 ст. 1 Градостроительного кодекса, «не имеют прочной связи с землей и конструктивные характеристики которых позволяют осуществить их перемещение и (или) демонтаж и последующую сборку без несоразмерного ущерба назначению и без изменения основных характеристик строений, сооружений (в том числе киосков, навесов и других подобных строений, сооружений»).
Очевидно, что лифтовая шахта, бетонные стены которой представляют одно целое с железобетонным приямком, прочно связанным с землей, а также связаны с лифтовыми площадками на трех этажах, не может перемещаться или демонтироваться без разрушения.
А строительство объектов капитального строительства представляет собой нарушение п. 1 ч. 1 ст. 5.1 Федерального закона № 73-ФЗ «Об объектах культурного наследия народов РФ», согласно которому «на территории памятника или ансамбля запрещаются строительство объектов капитального строительства». Поэтому указанные строительные работы – в том числе и шахта лифта – запрещены законом 73-ФЗ.
Что в этой безвыходной ситуации придумал ответчик? Он спокойно пишет, что работы по устройству шахты лифта «не относятся к работам капитального характера и могут быть демонтированы без ущерба их назначению…». То есть получается, что шахту лифта, вкопанную в землю, можно перемещать по территории двора, словно это киоск, не имеющий фундамента, который просто ставят на поверхность земли…
Я допускаю, что это даже не демагогия, а просто результат некомпетентности. И вот с таким оппонентом, готовым отстаивать любой абсурд, приходится полемизировать! Кстати, на последнем заседании 12 марта представитель заинтересованного лица – Русского музея, тоже юрист, зачем-то с гордостью и назидательностью подчеркнул, что в чертежах не разбирается…
Все-таки прав был Дж. Оруэлл: незнание – сила! Так что нам предстоит большая и кропотливая работа.
Михаил Золотоносов
Фото на заставке Лидии Верещагиной
