Кто-то меняет жен: многие мои знакомые женились на молоденьких. И я их понимаю: молодая жена – это новый вкус к жизни. Кто-то меняет страну проживания. И это мне понятно: сам два раза собирался уезжать. Но все-таки я предпочитаю менять профессии.
Я работал инженером, журналистом, режиссером неигрового кино, а последние восемнадцать лет – сценаристом. Но несколько лет назад у меня возникло ощущение, что жизнь остановилась. Всегда наполненная событиями, она вдруг стала скучной и однообразной. Я начал повторяться, делать одно и то же и совершенно потерял драйв и кураж. Время превратилось во что-то бесформенное и однородное. Стало ясно, что нужно что-то менять.
С Нового Года я думал, что делать дальше. Конечно, глуповато в 57 лет менять профессию. Но скучная неинтересная жизнь, мне кажется, еще глупее. Короче, я решил стать полярником – в свитере, с бородой, посреди бескрайних снегов.
Больше месяца я устраивал себя на работу на полярную станцию. Я прошел медкомиссии, проверку на профпригодность и сдал тест на корону. И вот, все позади. В Архангельске я сел на известное в узких кругах экспедиционное судно «Михаил Сомов». Через неделю оно увезет меня в Арктику, на север Карского моря.
Там я останусь на целый год – до следующий навигации. Сначала на станции нас будет пятеро, в декабре один уедет.
Я буду отвечать за энергетику. В моем хозяйстве будут три дизель-генератора, отопительный котел и два понижающих трансформатора.
Обещаю прислать фотку в обнимку с белым медведем. Ну, или он пришлет в обнимку со мной – в зависимости от того, кто кого первым поймает.
- Встреча с белым медведем впереди. Автор в Архангельске.
***
Вот и пришло оно, волшебное время перемен. Всякие перемены это жизнь, а большие перемены – большая жизнь.
***
«Сомов» – пароход с судьбой. Фильм «Ледокол» – про него. В 86-м году его затерло многолетними льдами в Антарктике. И как-то крепко затерло. Три месяца он дрейфовал. Операцию спасения возглавлял Чилингаров. По ее результатам он и капитан «Сомова» получили Героев Советского Союза.
«Сомов», правда, не ледокол, а судно ледокольного типа: он может идти во льдах при толщине льда до 70 см. Но для фильма, понятное дело, трудягу «Сомова» нужно было превратить в героический ледокол.
С 2000-го года он работает в Арктике. Наша экспедиция – третий и последний его рейс за это лето. На этот раз он пойдет аж до Чукотки.
- К нам подходит танкер (заправщик)
Сейчас главная интрига на «Сомове» – маршрут, которым он пойдет. Этого не знает пока никто. Станции есть высокоширотные – и наша в том числе. А есть материковые. Здесь говорят: пройти верхом и низом. Верхом – это значит, пройти на Чукотку в высоких широтах. Низом – вдоль материка, по Северному морскому пути. Если «Сомов» пойдет сначала на Чукотку, а потом в высокие широты, то мы до своей станции будем ехать больше месяца. А если он сначала завезет нас, то мы недели через две уже будем на месте.
***
Вот такая на судне иерархия: женщины собраны в кучку под общим названием «женщины» и отправлены в баню в последнюю очередь. Шутка, конечно. Главный на судне – экипаж. На дверях небольшого спортзальчика даже висит объявление: члены экспедиции, то есть, мы, полярники, пользоваться спортзалом можем, но при условии, что не будем мешать членам экипажа.
В экипаже я пока насчитал только двух женщин – Аню и Галю. Обе работают на раздаче в салоне (это, типа, столовая, где мы обедаем). Галя – худенькая и бойкая. Аня – светловолосая и задумчивая. Сфотографировал бы. Но – не поймут. Я тут и так – единственный, кто что-то фотографирует.
***
Больше суток на нас грузили горючку. Вон она в оранжевых бочках в кузове. Такие шаланды начали подъезжать вчера, ехали всю ночь и вроде вот только закончили. В кузове – я посчитал – 90 бочек. В общем, тысячу загрузили, это точно. «Сомова» перекосило сначала на левый борт, потом на правый. Сейчас опять – на левый.
Бочки эти, кстати, из Арктики никто не вывозит. Каждый рейс – а «Сомов» ходит в Арктику не один, их везут туда тысячами, и все они там остаются.
***
Интересную деталь характера я заметил за полярниками: они избегают любой ситуации, которая потенциально может привести пусть даже к мелкому и незначительному конфликту. Если в поле их зрения появляется раздражитель, они его просто не замечают.
К нам в каюту подселили еще двоих. Один, Игорь, здоровый мужик, раза в полтора крупнее меня, опытный полярник. Другой – Ванька, как он представился – щербатый парень лет тридцати.
Ванька – не полярник. Он едет на поселковую метеостанцию, которая находится где-то на выходе из Белого моря. Первым делом Ванька рассказал всю свою нехитрую жизнь.
У Ваньки нет ни дома, ни семьи, ни денег. Он откуда-то из Сибири. После армии Ванька поступил в метеотехникум. «Куда побыстрее», – как он сказал. После техникума работал на Таймыре. Там жил с эскимоской, которая родила от него сына.
Про эту фишку мне рассказывали еще газовщики, работающие на Таймыре. Эскимосов осталось мало, они уже все друг другу родственники по третьему разу. Старики понимают, что народ вырождается, и всячески приветствуют связи своих девушек с русскими – чтобы кровь разбавить. И Ванька, похоже, попал в оборот. Как муж он там был, видимо, не особо нужен, но алименты на ребенка теперь платит.
Так вот, Ванька этот на пароходе первый раз и фишку не сечет от слова совсем. Свои джинсы он бросил на единственный стул в нашей каюте и завалился спать. Стул вообще-то нужен. Потому что больше посидеть за столом не на чем. Ни Никита, ни Игорь даже бровью не повели. Никто не сказал Ваньке: «Убрал бы ты, братан, свои штаны в шкаф». Никто не переложил их в другое место. Игорь и Никита их просто не замечали.
Чуть ли не сутки эти джинсы лежали на стуле, мешая всем. В итоге сломался я и переложил джинсы Ваньки на полку.
Примерно так же Никита и Игорь ведут себя, если заняты все розетки: розеток две, а нас четверо. Если они видят, что телефон втыкать некуда, они его просто не втыкают. Но стоит освободить розетку, как там тут же появляется чья-то зарядка. Вот такие навыки выживания в маленьком замкнутом коллективе.
- Никита, мой сосед по каюте. Океанолог из Института Арктики и Антарктики.
***
Игорь оказался не зимовщиком, а охранником. Суть вот в чем. Когда «Сомов» высаживает людей на необитаемый берег или там, где людей давно не было, первыми высаживаются охранники. Они осматривают территорию – нет ли там медведей. Потом высаживаются всякие ботаники-геологи, и пока они работают, охранники стоят по периметру и осматривают территорию в бинокли. У них есть рации и ружья. Если появляется медведь, задача охранников отогнать его.
Говорит, что медведей встречают очень часто. Я спрашиваю: «Как вы их отгоняете? Криками, выстрелами, петардами?» Игорь говорит, что медведям по большому счету все это по барабану. Они боятся только тех, кто больше их самих. В этом смысле выбор Игоря в охранники мне кажется логичным: он таких размеров, что на месте медведя я бы тоже не стал связываться.
Игорь говорит, что единственное реальное средство отогнать медведя – дробь. Они заряжают ружья 7-кой, так называемым бекасином – мелкой дробью, рассчитанной на куликов. И стреляют медведю в ляжку. Шкура у медведя толстая, мелкая дробь ее не пробивает. Но шлепок по жопе получается вполне чувствительный. Но даже и после этого медведь не всегда уходит, может лишь отойти в сторону: ляжет, положит морду на лапы и продолжает наблюдать за людьми.
Игорь рассказал, как они сопровождали Михаила Кожухова, когда тот путешествовал по Севморпути. Кожухову нужно было снять какой-то памятник на берегу. Но прямо перед памятником лежала медведица с медежонком. Отогнать ее так и не смогли. Михал Юрьевич был безутешен.
Игорь из Перми. Профессиональный охотник с тридцатилетним стажем. Ходит в такие рейсы уже много лет. Ружье с боеприпасами, сев на судно, сразу сдал капитану. Носит на груди огромный золотой крест – вполне такой, бандитский. Но лицо доброе.
- Игорь, который стреляет медведям дробью в попу.
***
«Сомов» оказался поразительно комфортным пароходом. Он так мягко отошел от стенки – прямо как современный круизный лайнер, хоть и сделан в СССР в 70-х годах. На всех пароходах, где я бывал раньше, вибрация была такой, что зуб на зуб не попадал. «Сомов» в сравнении с ними – просто Мерседес. Наверное, потому что электроход. Двигатель не слышно совсем, вместо него слышен шум воды за бортом.
Если бы я не стоял у борта, даже не понял бы, что мы отходим.
Дмитрий Ежков
