Третий кассационный суд общей юрисдикции отменил решения Куйбышевского районного суда и Санкт-Петербургского городского суда, которые признали незаконным согласование КГИОП проекта реконструкции внутренних дворов Михайловского дворца. Дело будет возвращено на новое рассмотрение в районный суд.
Наблюдатели называют этот решение политически мотивированным.
Напомним, что осенью 2018 года трое истцов – сотрудники Русского музея Ирина Шалина и Надежда Пивоварова и журналист Михаил Золотоносов – обратились с административной жалобой в Куйбышевский районный суд, в которой просили суд отменить согласование КГИОПом проектной документации по перестройке Михайловского дворца и утвержденный КГИОПом предмет охраны Михайловского дворца.
По мнению истцов, проект реконструкции дворца стоимостью 20 миллионов долларов, предложенный Русским музеем и одобренный КГИОП, наносил непоправимый ущерб подлинности Михайловского дворца.
Районный суд рассматривал дело восемь месяцев, было проведено выездное заседание в Русском музее. В итоге – в июне 2019 года – судья Ирина Воробьева вынесла решение в пользу истцов.
Это решение наблюдатели называли «очень важным» и «историческим». Оно, писал Михаил Золотоносов, «может положить конец порочной практике уничтожения объектов культурного наследия под предлогом приспособления к современному использованию».
КГИОП с решением не согласился – подал апелляционную жалобу, которую рассмотрел Санкт-Петербургский городской суд и оставил в силе решение районного суда.
Тогда КГИОП подал кассационную жалобу в Третий кассационный суд общей юрисдикции.
17 июня 2020 года судебная коллегия по административным делам Третьего кассационного суда общей юрисдикции, принявшая к рассмотрению кассационную жалобу КГИОП, отменила решение Куйбышевского районного суда и апелляционное определение судебной коллегии Санкт-Петербургского городского суда, которые признали незаконным согласование КГИОП проекта реконструкции внутренних дворов Михайловского дворца и утвержденный распоряжением КГИОП от 30.12.2018 предмет охраны объекта культурного наследия федерального значения – Михайловского дворца, главного здания Русского музея.
На заседании выступили с одной стороны – представители КГИОП и Русского музея, с другой – трое истцов. Все повторили доводы, которые уже звучали раньше. Однако решение Кассационного суда оказалось не таким, как прежние. Что именно не понравилось кассационным судьям в решениях петербургских судов – неизвестно, мотивировочная часть решения еще не оглашена.
«Интуитивное ощущение, что дело не только в юридических моментах»
«Мне кажется, это политическое решение, – говорит ведущий научный сотрудник отдела древнерусского искусства Русского музея Ирина Шалина, – на заседании в Кассационном суде представитель КГИОП привел абсолютно те же аргументы, что и раньше. А мы уже доказали в предыдущих инстанциях, что документы по переделке дворца составлены с вопиющими нарушениями. Есть интуитивное ощущение, что дело тут не только в юридических моментах».
«По слухам, уже готовится новый проект переделки Михайловского дворца»
«На мой взгляд, не было никаких оснований для принятия такого решения, – говорит другой участник процесса журналист Михаил Золотоносов. – те же аргументы КГИОП, то же желание испортить дворец и освоить деньги у представителей Русского музея. Кстати, ходят слухи, что уже готовится новый проект переделки Михайловского дворца. Это понятно – на кону очень большие деньги. Если раньше шла речь о 20 миллионах долларов, то сейчас сумма может быть уже 40 миллионов.
Конечно, надо посмотреть, что будет написано в мотивировочной части – согласно подпункту 7 части 2 ст. 330 КАС РФ – в кассационном определении должны быть указаны мотивы, по которым суд пришел к своим выводам, и ссылка на законы, которыми суд руководствовался. Нам надо сначала ознакомиться с этим материалом. После этого можно будет двигаться двигаться дальше – подавать жалобу на пересмотр кассационного определения. И делать выводы, в том числе и общекультурного, общеполитического характера.
Есть и другие нюансы. Так, согласно пункту 2 части 1 ст. 329 КАС, суд кассационной инстанции вправе отменить судебный акт суда первой, апелляционной инстанции полностью либо в части и направить дело на новое рассмотрение в соответствующий суд с указанием при необходимости на обязанность рассмотреть дело в ином составе судей. Если я правильно услышал, про иной состав суда сказано не было. Но как будет записано – не знаю.
Я согласен с тем, что решение политическое – точнее, оно точно отражает политическую эволюцию государства с 29 октября 2019 г., когда решением судебной коллегии Санкт-Петербургского городского суда историческое решение Куйбышевского районного суда вступило в законную силу. Политическая ситуация, если сравнивать с октябрем 2019 года, в России поменялась радикально. А вслед за ней поменялось и многое другое. Например, разрушительная деятельность КГИОПа, выражающего интересы «денежных мешков», уже оценивается иначе. Сам же КГИОП стал вести себя наглее – такое ощущение, что он получил очень влиятельную подержку, санкцию на вседозволенность, более циничное выражение интересов «денежных мешков».
Только так, например, я могу объяснить санкционированную органом охраны объектов культурного наследия пробитую в июне 2020 года дверь в капитальной исторической стене здания прямо на набережной Фонтанки, в самой парадной и охраняемой части Петербурга, напротив Летнего сада».
Некомпетентность или коронавирус?
Опрошенные нами юристы выдвигают несколько объяснений случившегося. По одной версии – дело в не слишком большой компетентности судей Третьего кассационного суда в градостроительных вопросах: все они непетербуржцы, занимаются делами Северо-Запада, в тонкости законов об охране культурного наследия им вникать некогда.
Вторая версия – решение было согласовано на самом верху и принято именно сейчас в расчете на то, что в условиях борьбы с коронавирусом градозащитной общественности Петербурга будет не до возмущений.
«Мы переживаем апофеоз торжества «самодержавной целесообразности» над правом»
«То, что решение Третьего кассационного суда – изначально созданного для того, чтобы держать в узде потенциально «строптивых» региональных судей – политически мотивировано и спущено «сверху», кажется мне наиболее вероятным объяснением произошедшего, – говорит кандидат исторических наук Даниил Коцюбинский. – И момент для того, чтобы протащить затею, наносящую непоправимый вред фасаду и интерьерам Русского музея, одного из самых значимых историко-культурных объектов Петербурга, выбран, как мне кажется, неслучайно.
Дело здесь, на мой взгляд, не в коронавирусе – как раз о нём «возлюбленным россиянам» на время приказано особо не париться.
Дело, на мой взгляд – в предстоящем странноватом, на первый взгляд, голосовании за поправки к Конституции, которая на самом деле уже принята в новом виде и даже успела поступить в розничную книжную торговлю.
Налицо – нечто вроде праздника президентско-самодержавного «Верую, ибо абсурдно!»
И именно сейчас мысль о том, что самодержавная целесообразность – выше права, а точнее, что именно она и есть право – с особой силой, хотя и по умолчанию, внедряется в общественное сознание как базовая конституционная скрепа общероссийского Зазеркалья.
Поэтому именно сейчас – как, вероятно, полагают инициаторы пересмотра решения по делу о «реконструкции» (а по сути разорении) Русского музея – проще и легче всего торжественно объявить чёрное – белым, вред – пользой, разгром – спасением, чиновный произвол – торжеством законности и т.д.
И, вероятно, на «самом верху» тоже могли решить, что история с Русским музеем – хороший повод «щёлкнуть по носу» слишком граждански и культурно «заносчивый Петербург», который в последние десятилетия растерял былой страх и трепет, тянувшийся ещё со времён Ленинградского дела и прочих репрессивных кампаний.
Но лично мне кажется, что если петербуржцы решат выразить свою позицию по вопросу о судьбе Русского музея так же массово, как они это сделали в истории с Исаакиевским собором, у города есть шанс отразить очередной набег чиновных термитов, пожирающих красоту и величие нашего города…»
О проекте перестройки Михайловского дворца
Ирина Шалина, ведущий научный сотрудник отдела древнерусского искусства Русского музея, – из интервью журналу «Город 812» 17.05.2019 (полностью см. тут).
«Наш иск стал своего рода кульминацией накопившегося среди подавляющего большинства сотрудников музея неприятия тех планов по реконструкции, которые дирекция Русского музея продавливала на протяжении нескольких лет…
Первое, что бросается в глаза, когда смотришь на этот проект, это его, с одной стороны, абсолютная непродуманность, а с другой стороны, как будто намеренно созданная сложность и «замысловатость». Предусмотрено создание огромного количества переходов, дверей, которые открываются в залы. Всё это уничтожает предыдущие помещения и не создаёт ничего нового.
Если этот проект, не дай Бог, осуществится, мы будем иметь абсолютно новодельный Михайловский дворец. Главная «инженерная» задача «реконструкции» – создать, как в муравейнике, входы-выходы, которые не только нарушат анфиладный принцип и комфортность расположенной здесь экспозиции, но и уничтожат многие из наших экспозиционных площадей…
…С чего они должны были бы начать, если бы действительно думали о пользе для музея, а не о том, чтобы освоить 20 миллионов долларов? Они должны были думать, в первую очередь, о том, чтобы создать новые, современные, лучшие, чем те, которые мы сейчас имеем, фондохранилища и реставрационные мастерские».
