Как и всякая гражданская война, эта тоже идет за территорию – в данном случае за территорию внутренних дворов, Сервизного и Церковного, Михайловского дворца, особо ценного объекта культурного наследия. Как это уже было в российской истории, есть «красные» – те, кто хочет всё разрушить «до основанья», и есть «белые» – те, кто пытается, пусть и с опозданием, после почти полугода нерешительности, оказать сопротивление перехватившим инициативу «красным», чтобы сохранить Михайловский дворец в его историческом виде и не допустить бессмысленной перестройки, нужной «красным» только для того, чтобы освоить 20 млн долларов так, как это принято сегодня.
А именно в такую сумму оценивается в июле 2018 г. незаконное и варварское капитальное строительство в Сервизном дворе, естественно, захватывающее и здание самого дворца. Это типичное проявление утраты вкуса к подлинности и «вандализма строящего», о котором в 1986 г. говорил наш крупнейший культуролог Сергей Аверинцев.
Впрочем, начать надо с предыстории, она крайне важна для понимания сути того, что творится в ГРМ сегодня.
Исторический экскурс
Все началось два с половиной года назад, в феврале 2016 г., когда выяснилось, что тайно, как все позорное, идет подготовка к закрытию Государственного Русского музея в Михайловском дворце, о чем в отсутствие директора ГРМ В. Гусева сотрудникам сообщил на заседании Ученого совета и.о. заместителя директора по научной работе Г. Голдовский.
8 февраля 2016 г. об этом первым сообщил журнал «Город 812». Речь шла об очень старой идее В. Гусева и В. Баженова (о котором в предыдущий раз я писал в 2009 г. по другому жуткому поводу – в связи с варварской реконструкцией Летнего сада), заместителя директора по комплексной реконструкции и капитальному ремонту ГРМ. Старая идея, о которой заговорили в феврале 2016-го – возведение крыш над внутренними дворами ГРМ. Якобы уже был издан приказ Министерства культуры, а на счет ГРМ переведены деньги на реконструкцию. Причем на период возведения кровель над дворами ГРМ музей в Михайловском дворце закроют, а все экспонаты эвакуируют (куда – было непонятно), опустошать же ГРМ планировалось начать в июле 2016 г., чтобы к январю 2017 г. внутри ничего не осталось. Тогда начнутся работы, которые планировалось вести в течение 5 лет. Т.е. с 1 июля 2016 г. Русский музей, по крайней мере в Михайловском дворце, планировалось закрыть. Это прозвучало в стенах Русского музея на заседании Ученого совета.
Сразу стало понятно, что помимо всего прочего речь идет о прямом нарушении Федерального закона № 73-ФЗ от 25.06.2002 «Об объектах культурного наследия (памятниках истории и культуры) народов РФ», на который Министерство культуры во главе известно с кем и директор ГРМ решили наплевать.
Почти месяц после начала скандала В. Гусев собирал мысли в пучок, чтобы придумать, как публично отреагировать на всеобщее возмущение, и в итоге 3 марта 2016 г. устроил пресс-конференцию (о ней и о других событиях марта см. в статье журнала «Город 812». Гусев посетовал на неудобство вестибюлей в музее, на отсутствие конференц-зала на 90 человек, а также на немыслимые трудности уборки снега во дворах-колодцах. Потом сказал про необходимость обновления инженерных сетей, не пояснив, что имеет в виду конкретно, и обеспечение доступности для инвалидов. Наконец, сообщил, что решение о реконструкции Михайловского дворца может быть принято Всемирным банком до конца марта, и в этом случае переезд фондов на время работ начнется в середине 2016 г., а сами работы – в 2017 г. Закончены они должны быть в 2018 г.
На пресс-конференции обнаружился и другой энтузиаст незаконного проекта, директор Фонда инвестиционных строительных проектов А. Васильев, который напомнил, что Всемирный банк может предоставить только 2,5 млн долларов. А общая стоимость работ не должна превысить 30 млн долларов. Так что ГРМ должен найти 27,5 млн долларов, т.е. около 2 миллиардов рублей по нынешнему курсу.
Кстати, журнал «Город 812» сразу отметил факты очевидного вранья. Во-первых, 18 декабря 2015 г. в ГРМ состоялось открытие подъемных устройств для посетителей с ограниченными возможностями здоровья как в Михайловском дворце, так и в Корпусе Бенуа, о чем тогда же сообщили пять СМИ. Во-вторых, в Мраморном дворце и без того есть два конференц-зала: большой зал площадью 360 кв. м на 300 человек и второй поменьше площадью 168 кв. м на 100 человек. Причем оба зала предлагаются для сдачи в аренду компанией «Ева», специализирующейся в сфере организации корпоративных мероприятий (см. тут). Так было в 2016 г., так это есть и сегодня.
Попутно начали выясняться детали реального проекта капитального строительства во внутренних дворах Михайловского дворца.
Оказалось, что речь идет отнюдь не просто о стеклянных кровлях над дворовыми пространствами, а о застройке обоих дворов многоэтажными зданиями: четыре междуэтажных перекрытия в Сервизном дворе и три – в Церковном. Т.е. в первом дворе весь его объем заполнят 5-этажным зданием, во втором – 4-этажным. Относительно функционального назначения 5-этажного здания инсайдеры тогда же сообщили, что на первом этаже будут «винные погреба», на втором – ресторан (и то и другое уже давно есть в Строгановском дворце), на третьем – VIP-отель, на четвертом – офис банка, а на пятом – терраса, очевидно, открытая, для обозревания окрестностей. И все это под звуки лживого печалования о судьбе инвалидов, не имеющих возможности попасть в музей, и необходимости третьего конференц-зала.
Тогда же решительный противник эвакуации, главный хранитель И. Карлов, подготовил документ, в котором научно и последовательно описал, что с эвакуацией сопряжено, что она может длиться от одного до двух лет, стоить не менее 400 млн руб. в нынешних ценах, а эвакуированными экспонатами будут заняты залы всех зданий, принадлежащих Русскому музею, – Мраморного дворца, Инженерного замка, Строгановского дворца, так что на время эвакуации и капитального строительства прекратит работу весь музей.
Скандал вокруг ГРМ уже кипел, когда 14 марта 2016 г. в Петербург прибыл министр культуры Мединский. Сначала он поехал в РНБ представлять нового директора А. Вислого, потом отправился в Русский музей, на место будущего преступления. Как донесли информаторы, посмотрев на внутренние дворы, разочарованно сказал: «Такие маленькие…»
Мединский еще болтался по Петербургу, когда 15 марта вдруг стало известно, что ФСБ задержала в Ростове одного из замов Мединского «в рамках уголовного дела о хищении бюджетных средств при строительстве и реставрации объектов культурного наследия», а «обыски проводятся практически во всех департаментах Минкультуры». Так началось дело Пирумова и его подельников. 10 ноября 2016 г. Пирумов уже дал «признательные показания».
Реакция депутата А. Ковалева тогда, в марте 2016 г., была мгновенной, он выразил тогда общие мысли: «Именно Пирумовым согласована историко-культурная экспертиза задания на проектирование застройки внутренних дворов. Кроме того, он курирует в Министерстве культуры департамент охраны наследия и правовой департамент и, следовательно, организовал осенью 2015 года передачу полномочий по охране памятника федерального значения Русский музей (Михайловский дворец) из Министерства культуры в КГИОП, сняв, таким образом, с министерства ответственность за дальнейшую судьбу памятника».
Даже самым наивным стало понятно, зачем Министерству культуры вдруг понадобилось строительство во внутренних дворах и все прочее. И после этого стало ясно, что после ареста Пирумова и компании министерство точно не решится выделить средства ГРМ, когда подлинные цели обнажила ФСБ посредством ареста группы потенциальных бенефициаров.
Следующее важное событие состоялось 14 ноября 2016 г. (см. тут) на заседании Совета по сохранению культурного наследия при правительстве СПб. Выездное заседание происходило в Академическом зале № 14 Русского музея, под сенью «Медного змия» Ф.А. Бруни. Обсуждалась «Концепция приспособления для современного использования западного (т.е. Сервизного. – М.З.) двора Михайловского дворца», и в результате очередной вариант проекта, который подразумевал кровлю и два междуэтажных перекрытия и который представлял заместитель директора ГРМ по комплексной реконструкции и капитальному ремонту В. Баженов, был полностью отвергнут. В итоге Совет проголосовал за формулировку, которую предложил вице-губернатор И. Албин: полностью отказаться от междуэтажных перекрытий, ограничиться только стеклянной кровлей, обеспечить возможности для инвалидов минимальными и щадящими объект средствами, а не так, как предложено сейчас.
Одним из аргументов В. Баженова была ссылка на то, что Всемирный банк реконструкции и развития может оформить договор займа только при условии согласования проекта до 31 декабря 2016 г. А если проект не согласуют, то банк откажется от сотрудничества с ГРМ. При этом о согласовании проекта уполномоченным органом охраны, КГИОПом, вообще речь не шла, такого согласования не было. Что же касается стеклянной кровли, то и она является прямым и вопиющим нарушением Федерального закона № 73-ФЗ «Об объектах культурного наследия народов РФ», на который 14.11.2016 наплевал Совет по сохранению культурного наследия при правительстве СПб.
Попытка реванша: начало
В декабре 2016 г. на информационную поверхность из тьмы секретности вдруг вылез «циничный знайка» – архитектор Рафаэль Даянов, заявивший, что вопреки решению Совета от 14 ноября 2016 г. он проектирует одно междуэтажное перекрытие – между цокольным и первым этажом. В цоколе Даянов собрался сделать лифтовой холл, а на междуэтажном перекрытии – лекционный зал для школьников и студентов. Правда, затем Даянов начал лукавить: сообщив, что шахта лифта переместится в угол Сервизного двора, он тут же сказал, что на уровне второго этажа к шахте могут пристроить небольшую галерею. «В Сервизном дворе до перестройки дворца под музей Александра III существовала галерея, она была остекленной и отапливаемой, – объяснил Рафаэль Даянов. – Мы попытаемся ее восстановить на историческом месте, хотя бы частично, для передвижения маломобильных групп».
Здесь требуется небольшое пояснение, важное для понимания сегодняшних событий. Дело в том, что если посмотреть на стены Сервизного двора, то мы увидим несколько рядов окон: сначала идет цокольный этаж (подвал), затем первый этаж с высокими антресолями. которые имеют свои окна (на северной стороне на 1-м этаже и антресолях расположена библиотека ГРМ), затем бельэтаж, или второй этаж. В Сервизный двор выходит только одно окно из парадной анфилады Михайловского дворца – это окно 13-го зала («зал Венецианова»), находящееся на восточной стороне двора. И говоря об остекленной галерее на уровне второго этажа, проложенной от шахты лифта, Даянов, скорее всего, имел в виду, что галерея будет вести именно в нынешний 13-й зал экспозиции – прямиком в парадную анфиладу дворца. Предположение это вполне вероятное с учетом того, что в июле 2018 г. уже промелькнуло сообщение о том, что предполагается закрыть «зал Венецианова». Кстати, в 13-м зале прежде находилась походная церковь великой княгини Елены Павловны, а сейчас прямо перед окном установлена скульптура С. Пименова «Плакальщица» (проект надгробия М.И. Козловского, 1802 – фото на заставке к тексту). Скоро ей будет что оплакивать.
Но представим: галерея во дворе на уровне второго этажа не может висеть в воздухе. Значит, выход из лифта в каком-то углу двора и вход в экспозицию – например, через тот же оконный проем 13-го зала, превращенный в дверь, – будут располагаться на еще одном междуэтажном перекрытии, расположенном на уровне второго этажа. Иными словами, Даянов проговорился о том, что отвергнутые Советом 14 ноября 2016 г. два междуэтажных перекрытия он по заказу ГРМ все равно проектирует.
Кстати, аргумент насчет того, что такая галерея на уровне второго этажа существовала до музеефикации Михайловского дворца, не выдерживает критики, поскольку превращение в музей повлекло значительные трансформации всего здания, осуществленные архитектором В. Свининым, и пытаться вернуть музей в состояние жилого дворца, тем более частично, с научной точки зрения – это просто нонсенс. Но чего противозаконного и антинаучного ни придумает услужливый архитектор, лишь бы ублажить заказчика и заработать денег! Честно говоря, я тогда подумал, что эти фантазии Даянова – не более чем «эксцесс исполнителя», как выражаются в фильмах про полицию, когда речь идет об убийстве. Но оказалось, что я ошибался, как и все, кто полагал историю завершенной.
Страшный восемнадцатый год. Письмо сотрудников
Помните начало «Белой гвардии»: «Велик был год и страшен год по рождестве Христовом 1918, от начала же революции второй». Таким страшным годом для Михайловского дворца, в целом для Русского музея и его экспонатов оказался год 2018-й.
Сначала на сайте СПб филиала Главгосэкспертизы 12 марта 2018 г. появилось сообщение под заголовком «В Михайловском дворце пройдет реконструкция внутренних дворов». В пояснениях Главгосэкспертиза написала опять про два двора, причем, как указано, общая площадь Михайловского дворца увеличится с 12139,10 до 12989,50 кв. м, т.е. на 850 кв. м. Таким образом, прирост площади составит 7%. При площади одного двора в 140 кв. м прирост площади дворца в 850 кв. м означает 6 добавочных этажей т.е. в каждый из дворов планируется добавить как минимум по два междуэтажных перекрытия (см. об этом тут).
Почти сразу, 27 марта 2018 г., появился приказ В. Гусева № 105 «О проведении комиссионного обследования помещений для передислокации Особых бронекладовых» (о котором я узнал только в июле 2018 г.), а в самом начале текста было сказано: «В связи с подготовкой к началу реализации 1-го этапа проекта “Реконструкция внутренних дворов Михайловского дворца”». После чего были названы помещения 3-го этажа дворца и цокольного, где находится фонд декоративно-прикладного искусства, особые бронекладовые фонда древнерусской живописи и декоративно прикладного искусства.
Естественно, приказ № 105 вызвал волнение в коллективе и протест, потому что стало очевидно: над Сервизным двором сгущаются тучи, готовится его застройка междуэтажными перекрытиями, поскольку указанные в приказе помещения выходят именно в этот внутренний двор Михайловского дворца.
К сожалению, более или менее осознанный протест созрел только к июню-июлю 2018 г., когда 96 возмущенных сотрудников написали В. Гусеву заявление, начинавшееся такими словами: «Сотрудники Русского музея обращаются к Вам в связи с активизировавшимися работами по подготовке к реализации проекта стекления дворов Русского музея. В течение нескольких месяцев предпринимаются безуспешные попытки подыскать помещения для экспонатов нескольких научно-фондовых отделов (ОДРИ, ОНИ, ОПИ, Отдел картинных рам) и научной библиотеки. Во многих случаях речь идет о сокращении площадей, прежде отведенных для размещения предметов и коллекций, и об ухудшении условий хранения, поскольку помещения, куда планируется перевозить экспонаты или где они остаются, находятся в неудовлетворительном состоянии».
Далее следовали многочисленные примеры: «<…> В помещениях Мухинского запаса в Корпусе Бенуа, который предполагается “уплотнить” за счет строительства новых стеллажей и перенесения икон из Верхней бронированной кладовой Отдела древнерусского искусства (ОДРИ), уже много лет своды находятся в ужасном состоянии после неоднократных протечек: штукатурка осыпалась и при новых протечках осыпания могут возобновиться. Стеллажи, на которых стоят древнейшие и уникальные иконы, до настоящего времени покрыты полиэтиленовой пленкой с целью предохранения от возможных осыпаний, что вредно для их сохранности. Все попытки отдела добиться проведения хотя бы косметического ремонта этого запаса не закончились ничем».
«Научную библиотеку (ее уникальный фонд насчитывает более 190 тыс. ед. хранения) пытаются выселить в неподготовленные временные помещения, которые предполагается устроить в отреставрированных экспозиционных залах Михайловского замка (в т. ч. открытое хранение Отдела скульптуры). Экспозиционные залы не обладают необходимыми нормативными условиями для размещения библиотечного фонда, их придется основательно переделать для установки библиотечного оборудования (крепления стеллажей, прокладки на полу рельсов для движения стеллажей и т. д.). Это не только разрушит исторический облик восстановленных залов Михайловского замка, повредит целостности стен и паркета в отреставрированных экспозиционных помещениях, но и приведет к закрытию части экспозиции. Передислокация библиотеки во временное помещение на длительный срок ограничит доступ к ее фондам сотрудников всех отделов музея, что скажется на научной, выставочной и экскурсионной деятельности музея».
«В Русском музее одно из лучших в стране собрание картинных рам, которое, вследствие плохих условий хранения (резкие перепады влажности при отключении отопления; летом в сильные ливни в фонде бывают лужи, нет специальных стеллажей), приведено в аварийное состояние. Фонд рам давно нуждается в реконструкции. В настоящее время (как сообщено сотрудникам отдела) в помещениях фонда планируется ремонт в связи с реконструкцией внутреннего двора. Но ремонт не решит проблему фонда. В существующих сейчас помещениях фонда катастрофически не хватает места – рамы плотно стоят на деревянных (!) стеллажах, изготовленных после войны. Рамы больших размеров стоят и лежат на грязном каменном полу. Часть из них хранится в разобранном виде, буквально как дрова. Если установить в фонде необходимые современные стеллажи с сетками (а именно так надлежит хранить рамы, чтобы не повреждать их резной и лепной декор, а также позолоту), то рам на них поместится гораздо меньше. При этом вопрос с большеразмерными рамами останется вообще нерешенным. Обращаем Ваше внимание и на факт, что в настоящее время непосредственно в фонде рам располагается оборудование для вентиляции академических залов музея, к которому необходим постоянный доступ обслуживающих его работников, а кроме того проходит огромная труба отопления (непосредственно через стеллаж с рамами), что вредно для сохранности произведений.
Сотрудники отдела, которые уже несколько десятилетий стараются в тяжелейших условиях сохранить коллекцию картинных рам, крайне обеспокоены дальнейшей судьбой фонда. Особую тревогу вызывает требование администрации быстро, до 1 декабря освободить помещения фонда. Сделать это абсолютно невозможно, поскольку речь идет о нескольких тысячах произведений, многие из которых находятся в аварийном состоянии. Перевозить рамы в таком состоянии, без предварительной реставрационной подготовки просто недопустимо, многие экспонаты “не переживут” переезда, будут безвозвратно разрушены. Реставрационная подготовка должна проводиться силами сотрудников мастерской реставрации рам, которые постоянно заняты работой по текущим выставкам музея. Поскольку на время ремонта фонду рам выделяются помещения в разных зданиях, перед переездом их необходимо профессионально упаковать. Упаковка и перевозка картинных рам должна осуществляться только силами сотрудников выставочной бригады, а поскольку они заняты выставочной работой, то на упаковку уйдет долгое время. Привлечение к упаковке музейных рам организаций, не имеющих опыта работы с музейными ценностями и, скорее всего, не имеющих лицензий на осуществление данного вида деятельности (с музейными ценностями), является преступлением. После переезда во временные помещения рамы вновь предлагается сложить на складских стеллажах (теперь – металлических), не пригодных для хранения экспонатов. Часть фонда планируется оставить непосредственно рядом со строительной площадкой. Никто не задался целью изучить условия температурно-влажностного режима, а также возможные негативные факторы прежде, чем предложить оставить рамы рядом с реконструируемым внутренним двором».
«По-прежнему остается открытым вопрос о возможности отключения системы отопления Михайловского дворца при ремонте западного двора музея. Если отопление действительно будет отключено, сохранность экспонатов окажется под угрозой. В то же время дворы-колодцы Русского музея создают естественную вентиляцию для помещений, которые их окружают. Покрыть их колпаками – значит воспрепятствовать проветриванию фондов и рабочих помещений отделов, что является обязательным условием музейной жизни. <…> На данный момент в музее нет подходящих для переезда помещений, отвечающих всем условиям хранения экспонатов и библиотечных фондов. При этом об установке в помещениях, выделяемых для временного хранения музейных предметов, автоматической системы пожаротушения (как того требуют современные нормы) речь вообще не идет».
«Представляется важным прежде всего определить приоритеты – что в первую очередь необходимо: продолжать и далее выставочную деятельность, приносящую доход Русскому музею; исполнять предписания МК РФ и инструкций об учете коллекций и их сверках или производить никому не нужное стекление дворов площадью 140 кв. м, которые с точки зрения расширения площадей решительно ничего не дают Русскому музею. На данный момент в музее существуют лифт для инвалидов в корпусе Бенуа и конструкция для подъемника на сервизной лестнице Михайловского дворца. Их ремонт может снять проблему, которая выдается за одну из главных в проекте стекления дворов Русского музея! Совершенно очевидно, что в случае начала планируемых работ Русский музей встретит 125-летие со дня своего основания (март 2020 г.) не масштабной выставкой, а частично закрытой экспозицией и разрухой в фондах».
Неработающий подъемник на Сервизной лестнице.
«Рабочая бригада, которой может быть доверено перемещение фондов (в особенности предметов из драгоценных металлов с драгоценными камнями) не сможет в кратчайшие сроки, о которых постоянно идет речь, осуществить такой объем работ по упаковке и перемещению фондов. Никаким посторонним ООО Отдел древнерусского искусства не доверит перемещение своих драгоценных экспонатов, подлежащих учету не только в Министерстве культуры, но и в Министерстве финансов. До настоящего времени само помещение для новой Бронекладовой окончательно не определено, не говоря уже о том, что оборудование, предложенное для нее, не удовлетворяет предъявляемым требованиям. Мы как сотрудники музея, которым доверено сохранение нашего национального достояния, ни под каким давлением не пойдем на нарушение хранительских инструкций. Вы также должны это понимать, вынося окончательное решение о начале строительных работ».
Я процитировал примерно половину обращения сотрудников, пытавшихся объяснить директору ГРМ, что передислокация окажется губительной для музейных предметов. Однако главная проблема, которая прописана в этом письме, заключена в другом: вместо давно назревших мер по сохранению, а иной раз и спасению музейных предметов, находящихся в помещениях фондов, вместо решения перезревших проблем обеспечения температурно-влажностного режима во всем ГРМ, Гусев на паях с министерством собрался истратить гигантские по музейным масштабам средства на противозаконное строительство, музею абсолютно ненужное, а для особо ценного памятника архитектуры разрушительное.
Не логичнее ли было сначала заняться условиями хранения, просто реставрацией в помещениях дворца и потратить деньги исключительно на это? – фактически задали Гусеву вопрос сотрудники. Но нынешнее руководство ГРМ считает, что нет, не логичнее.
Вот, скажем, заместитель директора по административно-хозяйственной работе Ю. Королев 2 июля 2018 г. пишет записку В. Баженову и и.о. главного хранителя О. Бабиной. Сообщает, что оборудование в пожарной части в Михайловском замке является морально устаревшим и физически изношенным, поэтому требуется заменить его на современное. Баженов задает вопрос: «Кто будет закупать, на какие деньги?» Т.е. денег нет, и поэтому отстань?..
Затем Ю. Королев сообщает, что в помещениях Михайловского замка устанавливаются стеллажные конструкции для хранения рам, которые собираются передислоцировать из цокольного этажа Михайловского дворца, примыкающего к Сервизному двору. В связи с этим нужно установить новое противопожарное оборудование, к тому же в помещениях отсутствует система автоматического пожаротушения. «Она в музее отсутствует везде!!!» – радостно замечает Баженов. И вот его общая резолюция: «В нашем музее все давным-давно морально устарело и все имеет физический износ. Если в Вашей службе есть деньги, то подавайте Н.М. Андриковой (зам. директора по экономическому развитию. – М.З.) сметы на исправление наших недостатков». А если денег нет? Или если на установку потребуется время? Да наплевать, никакой реакции не последовало, срок передислокации не переносится.
Сейчас Гусев внедряет в сознание сотрудников еще одну фантазию: дескать, часть денег из 20 млн пойдет на реставрацию или ремонт помещений, где хранятся экспонаты. Это у него такая извращенная логика: условием ремонта в помещениях фондов является противозаконное строительство. Иначе якобы нельзя. Вот Всемирный банк даст кредит в 2,5 млн долларов, еще 17,5 млн долларов Министерство культуры, и тогда из этой суммы сделаю вам ремонт… Но сразу возникает закономерный вопрос: почему же министерство прямо не даст деньги на ремонт в фондах, на создание нормативных условий хранения, если это необходимо? Почему возможен только обмен ремонта помещений фондов на порчу Михайловского дворца?
А нерешаемых десятилетиями проблем еще множество. Прежде всего это ТВР – температурно-влажностный режим и в залах, и в фондах. Или более частный вопрос: паркеты по рисункам Росси (на фотографии изображен фрагмент паркета из зала № 12, бывшего Кармазинного) находятся в угнетающе плохом состоянии, но в музее даже нет паркетной мастерской или хотя бы паркетчика.
Затоптанный паркет по рисунку К. Росси в зале 12. Специалистов паркетчиков в ГРМ нет.
Еще пример: над парадной лестницей, под фонарем, были когда-то сделаны полуциркульные декоративные ложные (т.е. нарисованные) окна. После какого-то ремонта они исчезли, и до сих пор вместо них красуется черная фанера! Сотрудники давно обращают на это внимание, но ни средств, ни желания заменить черную фанеру у Гусева нет. Не было средств и на качественную реставрацию пола в вестибюле, который делали необученные представители среднеазиатского региона. Плохая работа всем бьет в глаза, но Гусеву до таких мелочей дела нет, его дурманят 20 млн долларов, от которых воняет не только беззаконием, но алчностью и корыстью. Кстати, странно, что в ГРМ нет даже сектора истории Михайловского дворца.
Парадная лестница дворца. Декоративные ложные окна под фонарем (вверху). Рисунки утрачены, вместо них фанера, покрашенная черной краской.
При этом также стало очевидно, что столько лет, чуть ли не с 2001 года мечтая о застройке дворов, Гусев даже не поставил вопрос о создании благоустроенного фондохранилища, куда нужно было заранее передислоцировать фонды, находящиеся в неудовлетворительных, а иногда и угрожающих условиях. Особенно если для застройки он планировал зачистить все пространство по периметру дворов на высоте четырех этажей.
Обращение 96-ти сотрудников было передано Гусеву 10 июля 2018 г., месяц прошел, и в нарушение Федерального закона от 02.05.2006 № 59-ФЗ «О порядке рассмотрения обращений граждан РФ» Гусев не соизволил дать ответ, чем, с одной стороны, нарушил закон, а с другой стороны – продемонстрировал, что если передислокация музейных предметов и фондов все же состоится без принятия соответствующих мер со стороны дирекции в соответствии с замечаниями хранителей, несущих материальную ответственность, то в его, директора, действиях смогут обнаружиться признаки халатности, описанные в ст. 293 УК. Содержание письма было подробно изложено в статье Т. Лихановой (см.: Новая газета. 2018. 25 июля ), но реакцию Гусева на эту статью даже стыдно цитировать.
К сожалению, эту жалобу на действия Гусева сотрудники передали самому Гусеву, что, конечно, смешно, но обращаться сразу к прокурору они побоялись. Страх увольнения разлит в воздухе Русского музея. И тем не менее 96 человек его преодолели и решились, потому что отступать уже было некуда. Позади только Москва и Мединский, от которого и поступил заказ на варварство, после чего Гусев всей пятерней сделал под кошелек.
Наступление «красных». Информация к размышлению
Дальнейшие действия Владимира Гусева напоминают мне действия безграмотного красного комиссара, который упорно гнет свою линию. 30 июля 2018 г. он издал приказ № 322 «О перемещении экспонатов и имущества», который 9 августа дополнил приказом № 328, содержащим календарный график подготовки и передислокаций. Оба приказа явно написаны наспех, есть ошибки и несостыковки, автор точно не известен, вероятно, это и.о. главного хранителя О. Бабина, беспощадный двигатель разрушения музея. Впечатление от календарного графика однозначное: готовится беспорядочная экстренная массовая эвакуация фондов, словно враг уже занял Псков и Новгород и подходит к Петербургу.
Приказ В. Гусева от 30 июля 2018 г.
Приказ В. Гусева от 9 августа 2018 г.
Календарный план из приказа Гусева
Указана передислокация залов 30–36 экспозиции. Репин, Суриков, Верещагин станут бомжами.
В обоих приказах речь идет о нарушающей закон № 73-ФЗ «реконструкции» Сервизного двора и освобождению для этого всех помещений, примыкающих к зоне двора, с цокольного по третий этаж Михайловского дворца. Причем это не только зачистка помещений фондов с их передислокацией (все аргументы из письма 96-ти Гусев, естественно, проигнорировал), но и «освобождение от музейных предметов экспозиционных залов, примыкающих к зоне “Сервизной лестницы” № 30-36». А это залы первого этажа, в которых экспонируются картины Репина, Сурикова, Верещагина. Куда огромные полотна будут передислоцированы и будут ли потом экспонироваться вообще, непонятно. Этого, похоже, не знают и инициаторы.
Стоит также отметить, что в приказе Гусева от 30 июля 2018 г. было сказано, что он исполняет два поручения Министерства культуры: № 7817-01.1-63-нм для обеспечения работ во внутреннем (Сервизном) дворе Михайловского дворца и № 10519-01.1-63-нм по освоению средств займа Международного банка реконструкции и развития и средств, выделяемых самим министерством. Следовательно, министерство в теме и активно подталкивает Гусева к нарушению закона № 73-ФЗ, а сам Гусев, готовясь нарушить федеральный закон и Устав ГРМ, заставляет в этом же участвовать сотрудников ГРМ, своих подчиненных. Тем самым он злоупотребляет своими должностными полномочиями – правом издавать приказы, обязательные для сотрудников. Т.е. в его действиях можно усмотреть признаки ч. 1 ст. 285 УК РФ «Злоупотребление должностными полномочиями». А если строительство состоится, т.е. зданию Михайловского дворца будут нанесены повреждения (а к ним относятся и монтирование шахты лифта на исторической стене, и пробивка дверного проема в оконном проеме в 13-м зале на втором этаже, и установка остекленной металлоконструкции на кровле), то тогда в действиях директора музея сразу появятся признаки ст. 243 УК РФ «Уничтожение или повреждение объектов культурного наследия (памятников истории и культуры) народов РФ, включенных в единый государственный реестр объектов культурного наследия…», поскольку именно он в нарушение подпункта «б» ст. 36 Устава ГРМ Устава ГРМ несет перед Музеем ответственность «за несоблюдение и неисполнение законодательства РФ в отношении текущей деятельности музея».
Научная библиотека. Уникальный шкаф герцогов Мекленбургских.
И, кстати, снова можно говорить о халатности, т.е. о ст. 293 УК РФ. Поскольку, например, выяснилось, что научную библиотеку перемещать просто некуда. Михайловский замок, куда ее хотели приткнуть первоначально, вроде бы не подошел, Мраморный дворец как место для хранения (согласно приказу от 30.07.2018) тоже, согласно свежайшей информации, не годится, поскольку большой зал в 360 кв. м в Мраморном дворце сдается в аренду, а это уже особые интересы Гусева. В итоге куда девать 190 тыс. книг – неизвестно. Причем особая проблема – шкафы и стеллажи, на которых стоят книги. Где и как разместить целую стенку книжных стеллажей высотой 5 метров? Где поставить пристенный шкаф герцогов Мекленбургских, который сам по себе является произведением искусства? Ведь и шкафы и стеллажи надо монтировать на стенах, посредине зала их не поставить. Где взять эти стены? Кроме того, в библиотеке хранится множество уникальных книг большого формата, для которых в случае перемещения нужно делать специальные стеллажи, но об этом никто не позаботился.
Научная библиотека. Стеллажи пятиметровой высоты уходят вдаль…
И вот теперь самое время попытаться реконструировать реальную картину.
Во-первых, зачищаются все помещения на четырех этажах, начиная с цокольного, которые расположены по периметру Сервизного двора. Понятно, что если бы речь шла только о стеклянной кровле и установке лифта для инвалидов, то выселять такое количество помещений, включая 190 тысяч книг научной библиотеки, не потребовалось бы. Очевидно, что речь идет о создании междуэтажных перекрытий – двух, а возможно и трех, смотря как карта ляжет. Вряд ли из-за одной лишь стеклянной крыши и абсолютно пустого крошечного двора размером 10х14 метров кто-то в министерстве и в ГРМ стал бы так суетиться, нарушая федеральные законы и подводя под себя сразу три статьи Уголовного кодекса.
Во-вторых, интересно сравнить стоимость капитального строительства во дворах, о которой писали в 2016 г., и нынешнюю. Тогда шла речь о застройке двух дворов и 30 млн долларов; сейчас речь идет об одном дворе и 20 млн долларов. С учетом инфляции и роста аппетитов вполне сопоставимые величины. Опять же логично предположить, что 20 млн нужны не только для кровли Сервизного двора, но и для междуэтажных перекрытий, как минимум двух, а то и трех. Вряд ли одна лишь кровля стоит 20 млн долларов. Многовато даже для аппетитов Министерства культуры.
В-третьих, пока абсолютно неизвестна позиция КГИОПа – уполномоченного органа охраны, который, возможно, дал некое разрешение на «приспособление Сервизного двора для современного использования». В чем суть разрешения – неизвестно. 23 июля 2018 г. прокуратура СПб, как мне оттуда написали в ответ на мое заявление, направила в КГИОП запрос, однако, к моему удивлению, 6 августа от пресс-секретаря КГИОП я узнал, что комитет мое заявление из прокуратуры не получил. После чего я сразу же направил заявление в КГИОП с просьбой прислать копии всей разрешительной документации на «приспособление двора».
В любом случае КГИОПу я не доверяю. Если окажется, что КГИОП дал разрешение на строительство междуэтажных перекрытий в Сервизном дворе, то руководство ГРМ и руководство КГИОП окажутся подельниками по нарушению закона № 73-ФЗ и ст. 243 УК РФ.
Кстати, Гусев все время говорит, что разрешение дал Госстройнадзор, а банк дает деньги. Однако ни то ни другое не является разрешающим документом для начала капитального строительства внутри Михайловского дворца и на его кровле.
В-четвертых, нельзя не обратить внимание на одно анекдотическое обстоятельство. В 2016 г. руководство ГРМ настойчиво внушало мысль о том, что если не успеть утвердить проект до 31 декабря 2016 г., то Всемирный банк не даст кредит в 2,5 млн долларов, обидится и уйдет. И тогда «шеф, всё пропало, всё пропало! Гипс снимают…»
Проект тогда не утвердили, идею похерили, но Всемирный банк оказался необидчивым: в 2018 г. снова тут как тут, никуда не делся, всегда к вашим услугам, и опять та же сказка: если не опустошим дворец от фондов и экспонатов к 1 декабря, то Всемирный банк не даст денег!
Ну кому же не понятно, что все это полная галиматья! Попытка одно и то же яйцо высидеть дважды, выдумка для дураков, целью которой является одно: провернуть противозаконную операцию как можно быстрее, пока никто не успел опомниться и разобраться в беззаконии, пока не вмешались прокуратуры, пока не успели узнать, что разрешил КГИОП, сравнить проект, утвержденный КГИОПом, и проект реальный, потому что они вполне могут быть разными.
В-пятых, получается, что все надо успеть к 1 декабря только из-за того, что дают кредит в 2,5 млн долларов от банка, наплевав на практическую невозможность передислокации или прямую угрозу от нее для музейных предметов. 17,5 млн дает министерство, т.е. бюджет, но дать 20 млн не может никак! В 2016 г. министерство легко давало 27,5 млн долларов, и без банка было не обойтись; теперь Министерство культуры не может дать 20 млн. К тому же кредит надо будет отдавать – так может быть, обойтись вообще без него? И на каких идиотов эта галиматья рассчитана? Ведь тут все шито белыми нитками.
Ну вот, собственно, и все на сегодня. Могу только без комментариев сообщить слух: будто бы с 15 сентября 2018 г. Гусев уйдет в долговременный отпуск, и.о. директора ГРМ назначив О. Бабину, которую приказом от 15.08.2018 предусмотрительно избавил от приставки «и.о.», назначив своим замом: теперь она заместитель директора по учету и хранению. Это в стиле Гусева: исчезнуть, чтобы ни за что не отвечать. Предполагаю, что он понял: еще ничего не началось, а он уже по уши в дерьме. И испугался. А главное в таких делах – это вовремя смыться. Если же Бабина согласится стать и.о. директора музея (точнее, и.о. главного разрушителя), то иначе как камикадзе ее не назовешь.
Михаил Золотоносов
